Нет, конечно, сравнение плохое. Я не могу сказать, что наша жизнь с Аней - это мрак. Да, бывают трудности, бывают тяжелые этапы, и сейчас один из них.

Когда потеряли ребенка, я думал, хуже, чем тогда не будет. Мне было проще, во-первых, я все-таки не носил его под сердцем, не чувствовал такой близости с ним, как Аня. Во-вторых, мне помогала работа, она хорошо отвлекала, заставляя забыться.

У Ани так не вышло, все то, что раньше приносило ей удовольствие, вместо того, чтобы вытянуть ее из депрессии, просто рассыпалось в прах в ее же руках. Перестало приносить радость, перестало получаться. Перестало быть нужным.

Я не знал, как помочь. По большому счету, каждый из нас проживал это сам по себе, замкнувшись на том, что помогало. Я - на работе, Анька - на новой роли идеальной домохозяйки.

Я же не знал, к каким последствиям это приведет. Да и что я мог, когда она ничего не хочет? Я ведь пытался. И к психологу ее отправил, и антидепрессанты ей прописывали, и всякие йоги, практики и прочую хрень. Кто виноват в том, что ей это не помогало? Что не помогает до сих пор?

От стука в дверь я вздрагиваю и совершенно по-дурацки осматриваюсь по сторонам, словно мне есть, что скрывать.

Ярослав заглядывает с улыбкой во все лицо.

- Боже, великий философ и мыслитель, не иначе, - смеется, заходя в кабинет. Хмыкнув, я опускаю крышку ноутбука.

- Мы вроде в клубе договорились встретиться, - замечаю, пожимая ему руку.

- Я подумал, чего ждать встречи, и приехал сам.

- Боялся, что я сбегу? - усмехаюсь, шествуя на выход.

- Не без этого. Думал, вдруг Анька ошейник затянет, и ты того, - он изображает удушение, я только головой качаю.

- Мне казалось, она тебе нравится.

- Раньше нравилась, не буду скрывать. Ну и сейчас она, конечно, выглядит шикарно. Но ее мрачное выражение лица отбивает любой интерес. Но тебе это только в плюс, не будут пялиться мужики.

- Где бы они на нее пялились, - бормочу, закрывая дверь, Ярослав только усмехается.

- За те полгода, что меня не было, мало что изменилось?

- Если только в худшую сторону. Теперь она маниакально хочет ребенка.

- Это уже неплохо, как считаешь? - смотрит на меня Яр, пока мы идем на выход из здания. - После того случая она ведь какое-то время вообще не хотела детей.

Я вздыхаю.

- Мне кажется, она и сейчас не хочет. То есть… Не знаю. Она не понимает просто, что такое дети. Что когда она родит, ее может снова накрыть, и еще похуже, на фоне и так плохого эмоционального фона…

- Я вообще не понимаю, зачем вам дети сейчас? Вы молодые, веселились бы в свое удовольствие еще лет пять точно.

- Она не веселится, - я тру виски, чувствуя легкое раздражение. - Ей нафиг не нужны никакие тусовки, компании, ей вообще ничего не надо.

- Уверен?

Я смотрю на него непонимающе.

- Не спорю, что Белочка огрымзилась, но… Чувак, ты ее муж. Кто, если не ты, должен стряхнуть с нее пыль и вернуть к жизни?

- Я? А то я не пытался!

- Значит, пытался как-то не так. Она ведь тебя любит, тут ни у кого сомнений нет. Играй на этом. Только не дави, мягко, ласково, ты знаешь все ее слабые места, знаешь, куда нажать, чтобы получить эффект. Я вообще не сторонник ругани. По мне, так это самый недейственный метод. Ну выплеснули вы яд друг на друга, и что дальше? Кому-то типа полегчало от того, что перестал в себе держать дерьмо? Только проблема в том, что это ничего не изменит. Можно орать в мегафон на ухо, и будет ноль эффекта.

- Предлагаешь вообще перестать разговаривать? - не удерживаюсь я от язвительности. - Ты с Катей так и делаешь?

- Эй, Катя во мне души не чает, и уж точно ей не приходит в голову погружаться в депрессняк.