Она была крохотная. Сетчатая кровать, тумба и письменный стол. Нажала на кнопку настольной лампы и опустилась на стул.

– Тимур – очень хороший мальчик. – Мама подошла к двери и облокотилась плечом на косяк, сложила руки на груди.

Её глаза подведены серыми тенями, что усиливает мешки под глазами, тонкие, чётко очерченные брови и копна светлых волос, собранная в неопрятный пучок. Мама никогда не умела следить за собой, старалась это делать, но выглядела неопрятно.

– Мам, у тебя все мальчики хорошие…

– Конечно, хорошие, – возмущается она. – Ну и кому ты теперь нужна? Вот Юлька, соседка, уже второго родила!

– Мам, Юле двадцать три, и второй ребёнок даже не от мужа…

– Ты не понимаешь. У неё опора будет!

– Опора. – Отворачиваюсь в сторону, идиотский разговор, который никуда не приведёт.

– Я тебя так не воспитывала! Это ты в школе такого набралась, я всегда тебе говорила: найди мужа и семью заведи, а ты что? Нашла Тимура, и как только он посмотрел на тебя… Хороший мальчик!

– Мам, да прекрати ты, – я не выдерживаю и вскакиваю. – Он изменил мне прямо в моём доме.

– Ну так сама виновата.

– Что значит сама? – я хлопаю глазами.

– Я тебе всегда говорила, что у тебя характер ужасный. Ой! Я так и знала, что так закончится. Так и знала! И как мне людям в глаза смотреть?

Мама разворачивается и уходит, я облегчённо вздыхаю, но ненадолго. Она точно заперлась в своей комнате, включила сериал, а потом достала бутылку из тумбочки.

Я знаю все её действия. Жила с ней долго. Она пьёт с тех пор, как папа ушёл. Почти каждый день, а может, уже и каждый. Выпивает, потом идёт меня морально уничтожать, после засыпает.

Я устало опускаюсь на кровать. Не выдержу я тут. Ночь уже. Куда идти без денег? Только если найти ночной ломбард и попытаться заселиться в гостиницу.

Слышу, как открывается дверь, затем шарканье тапочек по линолеуму.

– И вот что я тебе скажу! – продолжает мама, – Женщина должна быть мудрее, ну закрыла бы глаза. Мальчик он хороший, девки крутятся вокруг него. Ну бывает. Они все изменяют, абсолютно все.

– Хватит! – Я вскакиваю. – Ты должна быть на моей стороне! Я твоя дочь, твой ребёнок.

– Я тебя такой не воспитывала. Ты была хорошей девочкой, а потом…

– Потом всё пошло не по плану. Я разочаровала! Помню, мама, ты мне это каждый день твердишь.

– Я жизнь на тебя положила!

– Я не просила этого. – Хватаю сумку и иду к двери.

– Куда ты собралась? Я Тимуру позвоню.

– Да звони куда хочешь! Ноги моей в этом доме не будет.

– Я тебя так не воспитывала!

– Да прекрати ты это повторять, – срываюсь я, – ты не воспитывала. Конечно. Я сама стала таким ужасным человеком. Твой вины тут нет. Легче стало?

– Я тебе плохого ничего не делала.

– Тут бы я поспорила. – Стараюсь быстро обуться. – Если бы в тебе была хоть капля материнской любви, то я бы никогда не связалась с таким, как Тимур.

– Уж как я тебя любила! Даже не знаю, какие матери ещё так любят своих детей.

– Ты знаешь, мам, – я выпрямляюсь и смотрю ей в глаза, глотаю слезу, – лучше бы не любила. Твоя больная любовь только всё испортила. Завязывай с алкоголем. Противно.

– Я устала, и мне надо расслабиться, а тут ты ещё со своими проблемами.

– Давай. Вини во всём меня!

Я вылетела на улицу и почувствовала боль в груди. Мне было тяжело дышать, будто кто-то опустил на меня мешок. В голове звенело, а ещё… Хотелось извиниться.

Она моя мама, и нельзя так говорить. Но почему она меня не защищает!? Почему не встала на мою сторону!?

Меня било мелкой дрожью, пока я шла по тёмной улице, слёзы лились по щекам. Хотелось, чтобы всё оказалось сном, или чтобы появился кто-то, кто всё решит.