– Я не буду с ней бороться за мужика, – твёрдо сказала, понимая, что это действительно так.

– Во-первых, это бессмысленно и бесполезно. Он же не баран на верёвочке? Видит, куда идёт. Если такой идиот, то до старости я с ним не доживу! А во-вторых, Мариш, как ты себе это представляешь? Мне надеяться, что он реально ещё с ней не… Не вступил в половые отношения и сыграть на этом? Бельишко напялить и постоять красиво, когда он приедет? Заманить телом? – фыркнула я и заявила: – унизительно и противно. Не на мой характер.

– Если только скалку под подушкой припрятать, – захихикала подружка.

Я улыбнулась и внезапно расплакалась. Беспомощность перед чужим хамством и предательство защитника и отца семейства, мужчины, любимого, подкатило к горлу жгучим комом, лишая воздуха и сил.

Герман приехал позднее обычного. Дети уже спали.

Маринка уехала и перед отъездом всё убеждала меня попробовать ещё раз поговорить с мужем. Не разрушать семью без весомых фактических причин. Не подыгрывать гадине.

Всё убеждала меня, что Герман не идиот, и он запутался. Что он давно и крепко женат, и с коварством женщин не сталкивался никогда. А поскольку по природе своей он чувствует себя, как мужчина, интеллектуально и физически, да и морально сильнее и выше женщин, то Карин для него просто милая дурочка, запутавшаяся в своём одиночестве.

Шовинист близорукий!

Я ждала его.

Сидела на кухне, предварительно напившись пустырника с валерьянкой по самое не могу, и перебирала наше прошлое как бусинки. Одно воспоминание в другому.

Вот наше первое с ним «настоящее» свидание с долгими поцелуями и бесконечными разговорами. Инициатором поцелуев, кстати, была я. С высоты уже прожитых лет я сейчас понимаю, что действительно, большого опыта в общении с женщинами у мужа не было. Для меня он вообще был первым мужчиной. Поэтому от нашей неопытности я и забеременела так рано.

Нам пришлось непросто. А когда Герман стал начальником, он реально гордился собой и всё объяснял мне, что не зря пошёл в аспирантуру после универа.

Я тоже гордилась им.

Наверное, стоило это делать более выраженно?

Любил ли меня муж?

До недавнего момента я даже не думала на эту тему. Моя уверенность, убеждённость в том, что мы семья – единый организм, была непоколебима. Это основа моего миропорядка.

А сейчас? Любовь ко мне, к семье и детям усохла? Он явно прямо на моих изумлённых глазах влюбляется в чужую тётку. И я ничего не могу с этим поделать. Мне не достучаться до него. Не объяснить её хищнического нутра. Он уже отравлен ею.

Стоит ли тогда пытаться?

– Маш? Ты ещё не спишь? – удивился Герман, вернувшись.

Он шагнул в коридор нашей квартиры, такой уставший, измотанный и родной, что я на минуту усомнилась в своих намерениях. Может, дать ему отоспаться и потом?.. Ну уж нет! Не мне одной мучиться!

– Герман, смотри, какие фотографии прислала мне твоя Карина, – я показала мужу вначале их совместное фото.

Мы сидели за кухонным столом при ярком верхнем свете. Муж пил свой чай, а я… Я старалась не сорваться.

– Знаешь, что меня зацепило на этом снимке? То, как трепетно и нежно ты прикасаешься к другой женщине. Не ко мне. Посмотри внимательно! Видишь, сколько заботы в твоём жесте? – говорила спокойно, чтобы не спугнуть и не скатиться в скандал.

– Обычная фотка, Маш! Ничего криминального я не вижу! – фыркнул муж, но трепещущая жилка на виске выдавала его волнение.

– Ты влюблён, Герман! Зачем отрицать очевидное? – спросила, и всё-таки дрогнула голосом.

А он опустил взгляд и промолчал!

Потом посмотрел на меня потемневшими глазами и проговорил хрипло: