- Частичная. Но память очень быстро восстановиться. Уверен, что в привычной для вас обстановке это случиться куда быстрее. Там, где будут ваши любимые вещи, знакомые запахи. Место, где вы чувствуете себя в безопасности и счастливой.

- Вы хотите сказать, что уже скоро меня выпишут из больницы? - Мои глаза распахиваются сильнее, потому что я об этом просто мечтаю. Наконец оказаться дома. В своей комнате. Лечь в свою кровать. И самое главное принять душ. В своей ванной комнате.

- Не только хочу, но и говорю, - мужчина улыбается, когда видит, как начинают блестеть мои глаза, - сегодня сдадите все анализы, и если все будет хорошо, то уже вечером ваш муж сможет вас забрать.

- Ну тут да, без мужа будет сложно покинуть клинику, - слегка смеюсь. Клим если бы мог, то и охрану бы здесь поставил у двери в мою палату.

Как оказалось, то ублюдок, который в меня врезался и сейчас находится в СИЗО, начал угрожать. Сказал мужу, что если я не заберу заявление, которое написала два дня назад, когда ко мне приходили из полиции, то мне нужно бояться последствий. Именно после этого Высоцкий стал очень нервный и хотел уже сюда пригнать охрану, но ему не разрешили. Заверили, что больница и так хорошо охраняется. И что ко мне в палату никто не из списка посетителей не войдет.

- Впервые вижу настолько заботливого супруга, - Захар Вениаминович усмехается, - или очень сильно любит, или заглаживает какой-то косяк.

Доктор снова начинает смеяться, а я лишь хлопаю ресницами. Мне не очень смешно. Потому что подобные мысли уже закрадывались в мою голову. Я хорошо знаю своего мужа. И да, мы любим друг друга. Но вот настолько заботливым Клим стал только сейчас. Возможно, он таким образом справляется со стрессом и пытается окутать меня заботой. Или произошло что-то, что я попросту забыла? От хорошего настроения не остается и следа. Я снова начинаю себя накручивать. А что, если за эти месяцы наши с ним отношения вышли на новый уровень, и муж был таким заботливым все последние месяцы, а я просто сейчас начинаю придумывать то, чего попросту нет? Но внутренний голос не дает успокоиться и говорит о том, что могло же и произойти что-то плохое и сейчас он просто пытается таким поведением в первую очередь успокоить свою совесть.

- Градусник, - голос медсестры возвращает меня в реальность. Я тут же извиняюсь и возвращаю градусник.

- Отлично, температуры нет, - доктор говорит это ободряюще, - поэтому готовимся, скоро за вами придут и вы отправитесь на сдачу анализов.

Я лишь киваю в ответ. Сердце почему-то начинает биться чаще.

- Вашим родственникам я сообщил, чтобы в первой половине дня никаких посещений, - Захар Вениаминович останавливается возле двери и, обернувшись, мне сообщает, - потому что с таким трафиком вы никакие анализы не сдадите.

Я снова лишь киваю в ответ.

Когда я в палате остаюсь одна, то обнимаю себя за плечи. Как долго я пробуду в таком состоянии? Как долго ко мне будет возвращаться память? Но больше всего меня пугает то, что, если потерей памяти стала не травма, а какое-то эмоциональное событие, плохое, то мое подсознание может блокировать память непонятно сколько времени, защищая меня от плохих эмоций.

Медсестра забирает меня на сдачу анализов спустя двадцать минут. И уже через несколько часов я знаю, что по анализам все хорошо, и что меня выписывают домой. Мне дают список препаратов и расписание, как и что принимать. Проводят подробный инструктаж. Я пытаюсь все запомнить. Но очень хорошо, что у меня все подробно расписано, и я точно ничего не перепутаю.