– Нет! – Рявкнула она, уже не скрывая агрессии. – Мы не вместе. Он старше меня, ясно? И я люблю его. Поэтому и решила рожать.

Последние соломинки надежды, которые я грела в груди, таяли, как лед на теплых ладонях.

– Любишь?… – я зачем-то кивала головой как болванчик. – А срок…

– Что за допрос?! – Грубо перебила Алиса меня.

– Нет, что ты… Никакой не допрос. Мне просто интересно…

– Не лезь не в свое дело!

– Я беспокоюсь о тебе…

– Обо мне есть кому беспокоиться!

– Алиса, послушай…

– Я не хочу тебя слушать! Чего ты приперлась?! Воды попила? Все, тебе пора! Знаешь, где выход.

Я поднялась на ноги, смиряя девушку взглядом.

Ледяным тоном повторила вопрос:

– Какой срок?

Та со злостью усмехнулась, споласкивая меня… взглядом победительницы. Будто заранее знала, что от ответа я все пойму, а она одержит триумф.

Алиса тоже поднялась на ноги. Подошла ко мне ближе. Посмотрела в лицо. Прямо и нагло.

– Шесть месяцев. – Оглушила она меня горькой правдой.

Полгода. Шесть месяцев. Ровно столько прошло с ее дня рождения. Ровно столько времени назад мы с Артуром поссорились, и он не ночевал дома в ту злосчастную ночь.

Не знаю, как мне удалось сохранить на лице холоднокровную маску. Как удалось вежливо попрощаться с Алисой, и уйти из квартиры.

«Полгода. Шесть месяцев…» – набатом стучало в моей голове.

«Полгода. Шесть месяцев…» – пульсировало ритмом по венам.

В забытье я добралась до бабушкиной квартиры, и помогла ей собрать вещи в санаторий. В беспамятстве вызывала машину, и забирала из больницы дедушку. Не заметила как в дороге прошло два часа – настолько была утоплена в мыслях.

Казалось, не прошло и минуты, а таксист уже открывал дверцы авто и доставал наши сумки их багажника.

– Милочка, что сегодня с тобой? Бледная вся… Расстроенная такая. Лица нет. – Бабуля с тревогой заглянула мне в лицо.

Я обернулась на деда, погладив старика по плечу, и шепнула:

– Все хорошо, ба. За вас просто тревожусь.

– Ай, – отмахнулась она. – Нашла из-за чего беспокоиться. Все мы там будем однажды.

– Ну, ба!

– Дело говорит, – усмехнулся дедушка, идя впереди по тропинке к зданию пансионата. – Нервы побереги. Зря ты вообще с нами сюда поехала. У тебя своя жизнь молодая. Еще с нами стариками нянчиться будешь…

– Это уже решено! – Строго отрезала я. – Я никуда не уеду.

– Муж-то на тебя не ругался? – Бабуля торопливо перебирала ногами. – Недоволен, поди, был, что уезжаешь.

– Не ругался, – сглотнула сухой ком в горле, отводя взгляд. – Он все… понимает.

– Ну счастье тогда, раз понимает, – бабушка довольно причмокнула губами, испещренными морщинками. – А мой старый, – бросила она смеющийся взгляд в спину дедушки, – не разрешал мне молодой по гулянкам шастать! У-у, тиранище! – погрозила ему кулаком, но когда дедушка обернулся, сделала вид, что машет ладошкой.

– Куда ж тебя отпускать, – фыркнул дед, – уведут ведь! Я и сейчас тебя на лавку к подружкам боюсь отпускать! Вон как Пылыч из сто пятой на тебя слюни пускает.

Бабуля зарделась, стреляя глазами. Кокетливо поправила седую прядку волос.

– Скажешь тоже, старый, – засмеялась она. – У Палыча инсульт в прошлом году был, вот он слюни и пускает. Половина рта не работает.

У меня заслезились глаза.

Нет, их глупая перепалка была довольно забавной.

Только в голову вдруг пришло острое понимание, что у меня с Артуром такого может не быть. Если все это правда…

Я мысленно расхохоталась сама над собой.

Что, Мила, еще сомневаешься?! Какие нужны доказательства?! Или предпочтешь быть одной из тех слепых клуш, которые не видят ничего, даже если муж у них на глазах будет другую брать?!