Собственно, а чего я хотела? С одной лишь строчкой опыта работы?.. И то… профильная числилась лишь пару месяцев как.

С какой стороны не посмотри, а мое резюме выглядело так себе.

Сейчас, придирчиво рассматривая себя в зеркало, чтобы внести последний штрих, перед тем как покину квартиру, я вздохнула.

- Дура ты, Вика.

Испугалась возможности растерять последние мозги, если буду пересекаться с Тимуром внутри «СтройЛемТреста», и на предложение Константина Алексеевича рассмотреть его компанию хотя бы для испытательного срока, на котором смогу показать свои умения в области, в которой он не ожидал, ответила уклончиво: «Благодарю, я подумаю».

- Подумала? – спрашивала все то же зеркальное отражение, в котором отражалась девушка с убранными вверх и заколотыми темными волосами, обнажающими шею и позволяющими рассмотреть длинные сережки, касающиеся плеч. Они были единственным украшением, если не считать миниатюрного браслета на левой руке, который я не снимала с того самого дня, как отец подарил мне его. Единственное напоминание о папе. И урок мне…

В тот день, когда папа подарил мне это украшение с маленькой фигуркой зонтика, он в последний раз появился на пороге нашего дома. Я была слишком маленькой и все же запомнила: и боль в глазах матери, и его непреклонный шаг, когда он развернулся, чтобы покинуть нас навсегда.

Этот зонтик стал для меня символом.

В сложенном виде зонтом можно уколоть. Проткнуть. Обороняться. И нападать.

В разложенном – защититься. Спрятаться. От любых напастей.

Я смотрела на браслет, и он придавал мне сил. Заставлял окунаться в воспоминания и показывал: даже те, кому ты веришь безмерно, могут предать.

С годами я пыталась отмахнуться от этого чувства, особенно когда встретила Пашутина и влюбилась.

Подумала, что не все такие жестокие, как мой собственный папаша, решивший уйти к молодухе, оставив нас с мамой рассчитывать только друг на друга. Мамочке пришлось срочно искать вторую работу, чтобы тянуть невыплаченную ипотеку. Ведь отец, по его словам, сделал широкий жест – отказался от недвижимости, предоставив нам с мамой возможность жить в собственном гнездышке. Только забыл уточнить, что свою часть обязательств перед банком он также «простил», перекрывая доступ к дополнительным вложениям, чтобы квартира все же перешла в собственность мамы.

Мое детство было… сложным. Я слушала рассказы одноклассников о том, как они ездили отдыхать на море, а сама могла лишь радоваться чужому счастью. Наших средств хватало только на поездки с палаткой на природу на электричке. Но эти походы были не менее запоминающимися!

Поэтому сейчас, когда я распрощалась с университетом, который отнимал большую часть времени, и могла посвятить себя работе, хотела отдать долг женщине, положившей свою жизнь на то, чтобы я получила достойное образование. И я намерена была отплатить сполна!

В моих мечтах было свозить маму туда, где она всегда мечтала побывать – в Испанию. И не на неделю или две, а позволить ей насладиться родиной Сальвадора Дали и Пабло Пикассо столько, сколько бы она пожелала!

Но для подобных поездок нужно было иметь приличную сумму в кармане. Поэтому… мои сомнения, стоит ли попытать счастье и все-таки найти контакты, благодаря которым я получу высокооплачиваемую работу, я твердо отодвинула в сторону.

Платье, подобранное Камиллой, удачно сидело по фигуре. Оно было песочно-золотым, спереди целомудренно закрытое, пусть и оголяло плечи, однако прикрывало все, не позволяя лицезреть декольте, да и длина макси предполагала, что все мое тело окажется этакой манящей загадкой в глазах мужчин. Но это пока я не повернусь спиной. Всего лишь две тонкие ленточки пересекали спину, оставляя ее полностью обнаженной. А вырез был настолько глубоким… что, как я не пыталась, не смогла придумать, какое белье подобрать под это, безусловно огненное, одеяние.