— Ну не знаю, — обиженно надуваю губки бантиком.

Скользит пальцами по бедру. Задирая шелковую сорочку.

— Где мои губки сладкие? — нежно всасывает нижнюю губу, покусывая. — Я только твой. Не говори больше глупостей и не надумывай их.

Разводит мои ноги в стороны и удобно устраивается между ними.

— Вот они, — подаюсь вперед.

Бесцеремонно запускает напористый язык внутрь. Углубляет поцелуй, от которого хочется застонать.

Проводит пальцами по кружевным трусикам, не снимая их, поддевает тонкую резинку, и умелые пальцы находят пульсирующую точку, вырисовывают круги на изнывающей от желания плоти.

Стук в дверь.

Мы оба замираем на незаконченном.

— Мама, а я сегодня пойду в садик? Ма-а-а-ам! Открой дверь, — маленький кулачок стучит в дверь.

— Кайфоломщик проснулся. Давай притворимся, что нас тут нет, — улыбается.

— Любимый! — целую его перед тем, как встать, и рукой сжимаю гордо выпирающий ствол. — Мы еще не закончили. Ты меня не убедил. Продолжим вечером. Сегодня.

Вскакиваю с кровати. Получаю шлепок по мягкому месту.

— Хулиганка. Получишь у меня.

Открываю межкомнатную дверь. На пороге стоит сыночек с игрушкой в руках.

— Ты почему так рано встал? — подхватываю его на руки. — Не даешь маме с папой поговорить, — бросаю взгляд на мужа, играя бровями.

— Да, разговор-то серьезный был.

— О-о-очень, — подыгрываю застенчиво.

— Я не хочу идти в садик.

— Надо, милый, а то не вырастешь. Пошли на кухню, я тебе чай с печеньем сделаю. А потом сестру пойдём будить.

Перемещаемся на кухню. Превращаюсь в сорокоручку. Сажаю сына на стул, включаю телевизор, канал «Карусель», жму кнопку на чайнике, делаю свежий кофе. Открываю мультиварку. Вот и хлебушек свежий. Вдыхаю запах свежей выпечки. Нарезаю бутерброды. Кому на работу червячка заморить, кому в школу, потому что там еда невкусная, кому сейчас покушать. Говорят, домашние дела выматывают, а мне, наоборот, нравится. Для чего тогда вообще жить? Для себя? Возможно, хорошая идея, но до поры. Старость придет, а стакан воды никто не принесет, а у меня зато их два будет.

— Что за запах по дому? — муж проходит за стол.

Я сразу ставлю перед ним кофе и бутерброд.

— Это твой подарок — мультиварка. Испекла нам хлеб к шести тридцати. Таймер сработал.

Откусывает кусочек.

— М-м-м-м, как вкусно. Хозяюшка моя.

—Я и в офис тебе нарезала.

— Отлично, милая. Сейчас наш бизнес идет в гору потихоньку. Времени нет поесть. Переговоры и встречи. Заживем, обещаю.

— Дай Бог! Хоть бы все получилось у нас.

— Получится, верь мне!

— Верю!

«Просто неспокойно на душе», — говорю сама себе, не произнося ни звука вслух.

7. Глава 7.

— Ксю! Ты чего застыла? Кофе еще плесни.

— Да нет, ничего, — выдавливаю улыбку. Сжимая чашку с горячим кофе. — Сейчас. — Кидаю в чистый стакан два кусочка рафинада, заливаю кипятком.

Сажусь рядом и смотрю, как муж наминает завтрак, а рядом и сын не отстает от отца. Как две капли воды. Умиляюсь. Дурацкое чувство уходит на второй план.

— А ты чего не ешь? Тебе надо поправляться.

— Да после последних уколов аппетита нет по утрам.

Хватает меня за руку. Целует пальцы, на одном из которых блестит серебряное колечко.

— Прорвемся! И в печали, и в радости. Помнишь? — прикладывает к губам мою ладонь. Говорит уже более серьезно, в глазах прячет боль и переживание. — Я тебя не отдам в лапы болезни. Просто не позволю ей встать между нами, и никому не позволю. Без тебя не смогу.

— Сейчас все хорошо, — подкатывает ком к горлу. Провожу другой рукой по его колючему лицу. — У меня стадия ремиссии. Врач говорит, что еще чуть-чуть и мы победим. В крайнем случае удалим детородные органы. И все!