Вот таким было наше знакомство, а теперь Алекс мой муж. Или ...

А еще этот семейный вечер. Мамы будут наперебой требовать внуков, папы подвыпьют и будут вспоминать молодость. Алекс как всегда чинно восседать во главе стола, а я бегать от кухни к столу. Но в этот раз все будет иначе...

4. Глава 4. Праздника не будет!

Стою за барной стойкой. Составляю себе сложносочиненный чай, отбираю ромашку, чабрец, мальву. Добавляю в хороший черный крупнолистовой.

В вотс ап приходит сообщение от мамы “Ален, а дресс-код у нас какой? Кто кроме семьи еще будет?”

Точно! Праздник же!

- Мам, я забыла, день рождения отменяется, - голос стараюсь сделать бодрее. - Кофемашина у меня сломалась, жду мастера, приедет поздно.

Хочу свернуть разговор, подробности такие унизительные, мне нужно их переварить сначала самой.

- Ты в своем уме! Я через десять минут на прическу еду, а ты мне такое говоришь. В этот раз я должна затмить Верочку. Я же платье специально купила, а то в том году я была на втором плане. Мне не понравилось.

Я сегодня тоже на втором, и мне тоже не нравится.

Вера Александровна - мать Алекса, женщина в годах, но ведет себя так, будто ей около сорока.

- Хорошо, вы с Верочкой можете делать, что хотите, а я буду на работе, - интонацией показываю, что вариантов быть не может. Праздника не будет!

- Алена, что-то случилось? - голос мамы становится мягким, - рассказывай, ты же знаешь, я всегда тебя пойму и поддержу.

Наливаю кипяток в белую чашку, бросаю него щепотку трав. И подбираю слова. Руки немного трясутся, это видно по ложечке, она сильно стучит о стенки чашки.

- У Алекса есть любовница, - по ощущениям я делаю шаг в огромную черную дыру. Боль разливается по всему телу.

- Вот козлина! Ты уверена? Он подал на развод? - слышу, как мама двигает стул. Видимо, и для нее эта новость так себе. Она кладет трубку на стол, ей тоже нужно минута, чтобы перевести дух. Слышу ее шепот: “Ну как так, и что теперь будет?”

Мама берет телефон обратно, ее длинная сережка стукается о динамик.

- Я его с Мышуней, то есть Машкой Мышевской застукала. На развод буду подавать я, - к горлу подступает комок. Дышу глубже, но слезы предательски катятся по щекам. Выхожу из-за стойки, иду к двери, поворачиваю вывеску с “открыто” на “закрыто”. Не хватало, чтобы еще кто-то видел, как я плачу.

- Может, еще обойдется? Ален, отец твой тоже в молодости еще тот ходок был, ничего перетерпела. Зато сейчас душа в душу живем. Помнишь, как он с твоей нянькой из твоего садика шашни крутил. Мама усмехается, как будто рассказывает что-то смешное. - Каждая женщина через это проходит, только молчат все. Сегодня ночью помиритесь, после ссор отношения самые яркие.

А я не хочу помнить куски из своего детства: пьяный отец приходит с наряда в губной помаде, мама кричит, кидается драться. Страх и унижение, сжатые стоны матери, чтобы я не услышала ее крик. А потом толстые слои «Балета», которыми она маскировала отцовские проделки.

- Чтобы я легла в одну кровать с Алексом, мне надо дать по голове и устроить амнезию, а его минут сорок стирать на режиме “кипячение”.

- Шутишь, значит, всё не так плохо. Ален, не руби сгоряча. Я даже не представляю, как отцу сказать, что его дочь разводиться собралась. У него же сердце больное. И контракт на какую-то космическую сумму с Павлом Борисовичем.

Павел Борисович - мой свекор, Алекс чересчур похож на него своим занудством.

- Ты мне предлагаешь ждать, пока кто-то из них скопытится? Мам, так не работает. - перестаю плакать. Ситуация начинает меня бесить. - Я тебе рассказала, чтобы ты меня поддержала, приютила, а не рассказывала, как мне жить мою жизнь. Пять лет аккордеона и три года медицинского, потому что у нас есть блат, - мне хватило сполна.