- Нет, Паш. Нельзя нам в массмаркет. Уверена, ты выберешь что-то здесь из распродажи. Плюс мне сделают дизайнерскую скидку. Мы возьмем три предмета здесь, все остальное я подберу сама. Какой у тебя бюджет?

Паша назвал цифру плюс-минус.

Я обрадовалась.

- Так это отлично.

- Я не банкрот, - пояснил Скобелев. - Просто немного скряга теперь.

Ему было очень неудобно передо мной. Я видела, как мужское эго корчится в болезненных конвульсиях. Но при этом Паша не стал врать.

За болезненную откровенность я добавила ему еще один плюс.

- Свет, - я махнула менеджеру. - Покажи нам самые выгодные позиции.

Света, шустрая девочка чуть за двадцать, примчалась ураганчиком и без пафоса и косых взглядов указала нам позиции распродажи. Паша, увидев приятные скидки, воспрял духом.

Мы выбрали потрясающий темный комод с рельефным фасадом в спальню. Очень мужской и лаконичный, но при этом оригинальный.

На кухню Паша подобрал невероятный шкаф-буфет.

- Как у бабушки, - сказал он, заглядывая за стеклянные дверцы.

- Значит, тебя теперь бабушки не пугают? - не сдержалась я.

Он прищурился на меня и ответил:

- Нет. Только нитки и клубки с шерстью.

А вот у кресла Паша стоял долго. Сначала ему приглянулось высокое ярко-синее велюровое на ножках. Такое кресло подойдет серьезному, основательному, надёжному, смелому мужчине. Он долго ходил вокруг него, но так и не решился присесть.

Я молчала, затаив дыхание. Паша прогулялся еще, и я думала, он вернется к основательному синему. Но Скобелев неожиданно остановился около пестрого кресла-пэчворк, которое очень было похоже на мебельное безумие.

Оно тоже было достаточно крупным и на надежных толстых ножках. Почти как синее. Но расцветка…

Света схватилась за сердце.

- Умоляю, купите его. Я вам даже свою личную скидку сделаю. Как сотрудника.

- Это почему? - подозрительно спросил Паша.

- Потому что оно прекрасное и недооцененое. Просто Ван Гог какой-то. И никто его не хочет. Я была уверена, что загребут в первый день, но нет. Такое искусство ценится потом, на развалах блошиных каких-нибудь через сто лет.

Паша недоверчиво приподнял бровь.

- Через сто лет оно в труху разлетится.

- На нем еще ваши внуки будут детей делать, - выпалила Света, обидевшись за кресло.

Она покраснела и приложила ладони к щекам.

- Ой, простите. Оно крепкое. Клянусь. И красивое. У меня там клиенты. Я отойду.

И она убежала, смущенная до безобразия собственной пылкостью.

Если у меня были сомнения, то после восхищений Светланы они испарились.

Паша сел в кресло, поерзал.

Я присмотрелась к креслу и вынуждена была согласиться, что оно - потрясающее. Совсем не такое наглое, как показалось на первый взгляд. Просто чуть сложнее за яркой первой вспышкой. Но его хотелось рассматривать, изучать, полюбить.

С ужасом я поняла, что то же самое можно сказать и про самого Павла Скобелева.

Но перепугаться собственных чувств я не успела.

Задумавшись, я не заметила, как Паша коварно улыбнулся. Он приподнялся и дернул меня за руку. Я, конечно, сразу потеряла равновесие и упала ему на колени.

Кресло даже не скрипнуло.

- Паша! - вскрикнула я от неожиданности на весь зал.
Сразу же сжала губы, чтобы не вопить, но на нас уже все газели. Хорошо хоть народу было немного.
- Отпусти меня немедленно. Ты с ума сошёл? - зашипела я на него, пытаясь вырваться из объятий.
А он хохотал, вообще не стесняясь.

- Кажется, Света не врала. Оно крепкое, - сообщил мне Паша.

- И что тут смешного?
- Каждый раз ты спрашиваешь, не псих ли я? Вроде пора привыкнуть, что я немного того.
- Немного, - фыркнула я, продолжая попытки оттолкнуть его и встать. - Ты вообще с головой не дружишь.