И когда я выползаю из-за руля, ворчит себе под нос что-то вроде «ну хоть в тапочках».

Я, насколько возможно в моём положении, максимально быстро ползу в полицейскую машину. Поскорее закрываю все двери, не дожидаясь хозяина включаю печку на максимум, подогрев сиденья и жмурюсь от наслаждения в тепле, пока не настигает очередная схватка. Что там врач говорила? Нужно засечь периодичность? И как мне это сделать, у меня ни часов, ни телефона! Но по ощущениям, они становятся чаще. Господи, я не готова! Я не хочу вот так, одна, непонятно, как и где. Меня накрывает паника и начинает трясти еще больше.

Где это этот Андрей, что он там застрял? Оказывается, старший следователь более удачно паркует машину, потом я вижу в окно, как он выходит и кому-то звонит, глядя на номера. По всей видимости, диктует их кому-то.

А когда он садится за руль, то сообщает, внимательно глядя на меня.

– Я позвонил своей знакомой бригаде эвакуаторов, они в ближайший час приедут и заберут машину на стоянку. А то на кольцевой нельзя парковаться. Так что не переживай, – успокаивает он меня.

– Да мне все равно, что с ней будет, – стуча зубами, отвечаю я. – М-м-мы уже можем поехать? В ближайший роддом. Я рожаю! Если до тебя еще не дошло!

Последняя фраза звучит почти истерично. Я и сама чувствую, как меня медленно, но верно накрывает истерика.

– Сейчас поедем, – невозмутимо кивает этот непрошибаемый человек. – Для начала вот.

Он достает термос, наливает в кружку что-то исходящее паром и салон машины тут же наполняется ароматом кофе.

– Выпей, тебя трясет. Это не самый полезный напиток для рожающей женщины, но он согреет и тебе станет полегче.

– Мне нужно в роддом побыстрее, а не кофе пить. Я сама поеду, – я хватаюсь за ручку дверцы и пытаюсь выйти.

– Вот не зря говорят, что у беременных мозг отказывает, – Андрей закатывает глаза. – Не надо меня испепелять взглядом! Вот прямо сейчас ты не родишь, я знаю, я на родах своей сестры присутствовал. Время выпить чашку горячего кофе, чтобы согреться, у тебя точно есть.

После его слов про мозг беременных мне хочется его стукнуть, но тем не менее я хватаюсь за кружку с благодарностью, делаю первый глоток и жмурюсь от наслаждения. Тепло разливается внутри и действительно становится чуточку легче. Андрей, облокотившись локтем на руль, с улыбкой наблюдает за мной.

– Легче? – с пониманием спрашивает он.

Я киваю.

– Так. Насколько я понимаю, документов у тебя с собой никаких нет? – спрашивает он, хотя и так всё понятно.

Я в ответ молча качаю головой и откидываюсь на спинку кресла, устраивая поясницу поудобнее. Андрей нажимает рычажок под моим сиденьем, чтобы откинуть кресло для более удобного положения.

– Тогда едем в ближайший роддом. Со мной примут в любом случае, и я решу вопрос с отдельной палатой, – говорит Андрей. Он трогается с места и, глядя вперед, задает вопрос.

– А теперь скажи-ка мне, Ангелина Орлова, почему ты оказалась в машине в таком виде, рожающая и одна? Где твой муж и почему он тебя отпустил в таком состоянии?

Я смотрю на его профиль и у меня перехватывает горло. Я вдруг понимаю, что не могу произнести ни слова. У меня такое бывает на фоне стресса. Что-то там пережимается в связках, это явление даже как-то называется по-научному, такая вот молчаливая реакция на стресс.

Он не слышит моего ответа, отрывает взгляд от дороги, смотрит на меня и испуганно дергается в мою сторону.

– Ангелина, ты что? Так больно, да?

Оказывается, у меня текут слезы, а я этого даже не замечаю. Смотрю на Андрея и не вижу его. Перед глазами почему-то стоит сцена, как облизывается Вера. Как кошка, наевшаяся сливок. Не знаю, почему именно это ударяет так больно.