– Идем? Довезу тебя, куда скажешь.

Меня царапает неприятное чувство, что я совершаю ошибку, что не нужно никуда с ним ехать. Может, стоило позвонить Диме? Но я быстро прогоняю ее. Видимо, это что-то вроде фантомной боли. Как у людей, у которых ампутировали конечность, они потом все равно ее чувствую. Так и у меня. Вырвали из груди половину сердца, но я все равно ее ощущаю. Или это страдает половинка моей души по тому, что я потеряла?

Я согласно киваю на вопрос Андрея, и мы идем к машине. Опять полицейской.

– Это та же машина? – с улыбкой спрашиваю. – Даже какую-то нежность к ней ощущаю, ведь чуть не родила в ней.

Мы с Левушкой устраиваемся на заднем сиденье. И каково же мое удивление. Когда обнаруживаю тут же люльку-переноску.

– Это нам? – в удивлении вскидываю взгляд на Андрея.

– Да. Прости, детское кресло не смог найти, а эту люльку мне одолжила на время сестра. Понимаю, что так тоже небезопасно везти ребенка, но все-таки лучше, чем на руках, – он садится за руль и смотрит на меня в зеркало заднего вида. – Ну что, куда едем?

Я называю адрес мамы.

Андрей ведет машину бережно и плавно, без резких толчков, за что я ему очень благодарна. А когда мы оказываемся на месте, помогает мне выйти и провожает до квартиры.

– Я тебе позвоню, можно? – спрашивает.

– У тебя же есть мой номер? Буду рада, – отвечаю, хотя и немного кривлю душой. Буду ли я рада его слышать? Не знаю. Нет. Или да? Я точно знаю, что сейчас мне не нужны никакие отношения, мне бы с прошлыми разобраться. А еще нужно разобраться со своими чувствами. Их пока я заперла подальше, где-то в самом далеком чулане подсознания, повесила огромный амбарный замок и на время забыла. Сейчас главное – сын. Да и не могу я допустить в свою жизнь другого мужчину, пока люблю Диму.

Мы стоим напротив друг друга и нашу неловкую паузу прерывает звук открывшейся двери.

– Ну и что ты здесь стоишь? – слышу недовольный голос мамы. Она окидывает подозрительным взглядом Андрея.

– Спасибо, что помогли и проводили до квартиры, – кивает она ему и… протягивает деньги. Я в ужасе широко распахиваю глаза и, прежде чем что-то успеть сказать, она продолжает. – Вот, возьмите чаевые. У вас, наверное, уже другой вызов?

Она что, приняла Андрея за таксиста?

– Мам, ты неправильно поняла, Андрей – мой хороший знакомый, не таксист.

Андрея же забавляет этот момент, и он улыбается.

– Все в порядке, ничего страшного.

Мама же ничуть не смущается, прощается с Андреем и заходит в квартиру.

– Ангелина, тебя еще долго ждать?

Да уж, чувствую, с мамой придется нелегко. Отвыкла уже от ее манеры общаться.

Я же только закатываю глаза, пожимаю плечами и виновато смотрю на Андрея.

– Иди, – улыбается он уголками губ и первым уходит.

Мама живет одна в двушке. Но часто у нее с ночевкой остается внук, сын моего старшего брата, поэтому вторую комнату обустроили полностью под него. Вот именно в ней она нас и поселяет.

– Ангелина, только аккуратнее, Валечка не любит, когда трогают его вещи и игрушки, – говорит она.

Я старательно прячу возникшее раздражение. Да, будет не просто нелегко, а тяжело.

Пока мы устраиваемся с сыном, наступает вечер. Я стараюсь максимально ничего не трогать в комнате, но мама периодически приходит и контролирует. Раздражение нарастает все больше.

Хорошо, что у мамы сохранилась детская кроватка, куда я и перекладываю спящего Левушку. А сама иду на кухню к маме, чтобы хоть что-то перекусить.

– Ну, ты наконец расскажешь, что у вас произошло с Дмитрием? И как надолго ты здесь? Скоро мне дадут Валечку, нужно будет как-то умещаться или искать другой вариант с вашим местом жительства. А почему бы тебе не поехать домой? Что бы у вас не случилось, это и твоя квартира, – мама говорит сухо и каждое слово больно отзывается в сердце. Вот почему она так со мной?