- Смола! Спишь стоя?

До лагеря ещё минут десять, и он, конечно, не отвяжется. Фонарик Дарий так и не включил, бредём в темноте, но видно вокруг довольно хорошо. Я вся мокрая насквозь. Понимаю, что жутко замёрзла. Плохо. Болеть тут крайне некомфортно. К тому же меня пригласили, как врача, а это большая ответственность.

- Как ты попал в эту компанию? – перевожу разговор в нейтральное русло.

Дарий всё-таки включает фонарь и опять светит в лицо. Бью его по руке.

- Вспомним молодость? – пихает меня плечом.

Скорее всего, хочет это сделать не сильно, но я отлетаю и неудачно погружаюсь одной ногой по щиколотку в лужу. В и так мокрый кроссовок, заливается вода. Становится обидно до слёз, но годы тренировок не пропьёшь. Сдерживаюсь.

- Что ж ты такая хилая? А? – тянет досадливо и присаживается около меня на корточки, направляя фонарик на промокшую обувь.

Затем начинает им вести вверх, трогает штаны, затем кофту.

- Оптыть!… Дэрбуду, абырвалг! Ты ж целиком мокрая! Словно возбудилась всей собой. И молчишь, козявка! Раздевайся! – встаёт и начинает снимать с себя непромокаемую камуфляжную куртку.

Снаряжение у него отличное! Я это сразу подметила, а вот сама подготовилась как-то не очень к походу. Даже муж лучше меня экипирован.

- Ага, щаз!

- Не зли, Ангелина Смоленцева!

Ого! Вспомнил, как меня зовут. Не к добру это. Первый раз за три дня назвал по имени.

- Пошли уже, жентльмен.

- По обзывайся мне тут! Снимай, говорю, своё тряпьё сырое.

Нехотя начинаю стаскивать через голову кофту, вместе с ней задирается майка, пытаюсь её одёрнуть, застреваю и путаюсь.

В этот момент чувствую обжигающее прикосновение ладоней на рёбрах.

3. Глава 2. Сплошное смущение

- М м м, погорячился. Нифига ты не возбудилась. Холодная, аки труп.

Противная кофта сплелась с футболкой и, этот конгломерат завернулся вокруг рук и головы. Я практически спелёната. Ладони на моих рёбрах будто растекаются по всему телу, и это ощущается настолько остро, что внутри всё мгновенно закипает от смеси стыда и волнения. Жёсткие удары сердца буквально разрывают грудь.

Ладони ползут на спину и с силой впечатываются в кожу. На секунду теряю равновесие, но сразу чувствую опору спереди. Одна рука крепко держит, вторая начинает тянуть вверх мокрую одежду.

Вы были когда-нибудь в походе? Палатка, спальник… Еда из железных мисок? Жёсткий коврик прямо на земле, ледяная вода из горной речушки…

У меня это первый за всю мою долгую жизнь и оказалось - совершенно не готова к аскетизму. Единственное, быстро осознала, что в лифчике тут можно не ходить. Всё равно постоянно в свитере и куртке.

Когда Дарий с таинственным видом вытягивал из палатки, я тем более о нём не вспомнила. Настало время расплаты. Крепко прижатая к огромному телу(когда он успел так заматереть?), нервно соображаю, что лучше? Оставаться в близком контакте или драться за свободу?

Действует он быстро и уверенно. Рывок, ещё один. Всё. Можно уже ничего не делать. Даже ветра не чувствую. То ли от волнения, то ли оттого что дико замёрзла. Полы куртки смыкаются на спине, и я оказываюсь в уютном коконе тепла, мягко – шершавой поверхности свитера, касающейся щеки, горьковатом запахе травы, смолы, костра.

От Дария пышет жаром и мужской силой. Ощущение, что полуголая я провалилась в ворох вязанных пледов около камина. Капец ситуация. Так и стоим. С интересом прислушиваюсь, а что творится у него в груди? Но увы, дико стучит только моё сердце. Неудобненько.

- Согрелась, Смола? Давай отдам тебе куртку, а то обстановка неумолимо накаляется.