– Не сказал, – уточняю я, – а лишь промолчал на мое предположение.

– Рита, блин! Да это тоже самое. Нет, это даже хуже!

– Чем хуже? – не понимаю я.

– Да тем, что был бы он мужиком, сказал бы прямо: "Да, изменил", а он - му-хрю. Тьфу, мямля! – Танька изображает смачный плевок в сторону, демонстрируя степень своего презрения. – А ты, вся тут - люблю, не могу. А он, вот, может. И спит с кем хочет, пока у тебя тут "любовь и с*ськи набок".

– Он теперь, пусть что хочет делает, – вздыхаю я.

– Вот-вот. Я о том и говорю. Распустила ты его.

– По-твоему это я еще и виновата?! – слова подруги больно ранят.

– Ну, а кто еще? – удивляется она. – Мужика надо на коротком поводке держать, а ты?

– А что я? – пытаюсь сдержать выступившие на глазах слезы. Очень обидно слышать такое от лучшей подруги.

– Мужика надо держать в ежовых рукавицах. А не вот это вот все. Яйца бы ему открутила.

Она с силой сжимает в кулаке взятую с раковины губку для мытья посуды, капли воды, вперемешку с моющим средством, текут по ее локтю, капая на пол.

Таня отшвыривает губку обратно в раковину.

– А ты, тут сопли распустила, – говорит она уже более спокойным голосом, – Любит она его.

Заметив, что у меня глаза на мокром месте, протягивает мне салфетку. Смотрит, как я, всхлипывая, размазываю тушь по лицу.

– Давай, иди умывайся и пойдем в клуб.

– Нет. Не могу, – упираюсь я. – Я же замужем.

– Вот ты глупая, – злится подруга. – Да никто тебя не заставляет там ни с кем мутить и в постель сразу прыгать.

А у меня, почему-то, именно такое впечатление и сложилось. Мол, тебе изменили и ты измени. Клин клином, как говориться. Только после таких клиньев, что от моей репутации останется?

Не хочется что-то, чтобы про меня бабульки на лавочк сплетничали, да непристойности всякие на стенах подъезда писали.

– Просто развеемся. Пообщаешься там с людьми. А главное, – Таня по заговорщически делает голос тише, – выставишь потом пару фоток в соцсеть, Игорь твой от ревности с ума сойдет. Сам приползет мириться. Ну, ты сильная и независимая или влюбленная малолетка? Решай уже!

А ведь и правда. Пусть этот козел почувствует хотя бы толику того, что испытала я. Посмотрим, как ему понравится!

Да, хочу, чтобы он помучался. А я ему потом скажу - так бывает, малыш.

– Ну? – выжидательно смотрит на меня Танька, протягивая на плечиках для одежды на выбор два варианта нарядов на вечер. – Какой?

– Вот этот, – указываю пальчиком на черное платье.

– Отличный выбор, – Таня одобрительно поднимает большой палец вверх.

***

– Тань, только давай сразу договоримся, пропустим по паре коктельчиков и все, по домам, – стараюсь перекричать я громыхающую из колонок музыку, склонившись к уху подруги.

– Что?! – Таня морщит лоб, пытаясь расслышать мои слова. – А, да. Пара коктейлей и домой. Не волнуйся. О, кстати!

Заметив впереди бар, она хватает меня за руку и ведет через танцпол, лавируя между дергающихся под какой-то дикий рейв людей, прямо туда.

Блин, как же здесь шумно. Я уже отвыкла от такого. Последний раз в клубе была наверное еще когда в универе училась.

– Два апероля! – громко кричит Таня бармену, показывая пальцами римскую V, когда мы, наконец, оказываемся у барной стойки.

Бармен, симпатичный парень лет двадцати с небольшим.

Он одет в белую рубашку, с закатанными рукавами и небольшой фартук темно серого цвета, в редкую тонкую полоску.

Это все придает его общему виду стиль работника какого-нибудь бара на окраине Чикаго, тридцатых годов прошлого века.

Парнишка откладывает полотенце, которым натирал до скрипа прозрачный стакан для виски, и, улыбнувшись, принимается выполнять наш заказ.