В нашей семье не празднуют такие праздники, как Новый год, Рождество и восьмое марта, зато двадцать третье февраля отмечается с размахом, как и первое мая, день трудящихся.

А вот проблемой было, то, что из общежития всех проводили на каникулы и НИКОМУ не разрешали остаться. Пыталась договориться, но мне отказали. Я понимаю, что остаюсь в Москве одна, без жилья, к тетке не сунешься, она категорически настроена против меня, да и с отцом скандал будет. И есть только один вариант перекантоваться в дешевом хостеле ближайшие дни. Первый мой рабочий день только восьмого января, но я надеюсь, что кто-нибудь захочет поменяться сменами, а общага откроется для всех девятого. Но моих отложенных средств хватит на девять дней, где-нибудь на окраине города.

Не люблю я Новый год, дурацкий праздник. Может из-за отца. Все ходят, улыбаются, а я чувствую лишь, что жизнь останавливается на эти дни. Заняться нечем в эти дни.

Вот и сижу я на лавочке с вещами, тридцать первого декабря возле университета кутаясь в пуховике, меня колотит от холода, и замерзшими пальцами я ищу хостел.

- Эй, Сахарова, - послышался голос Ареса, - Ты тут что делаешь?

- Сижу, - отвечаю я.

- Это я понял, ты чего домой не улетела?

- А ты тут, что делаешь? - спрашиваю я Ареса, чтобы сменить разговор.

- Да батя сказал, что необходимо всем преподавателям подарки завести ,- закатив глаза ответил Арес, - Тут же половина его друзей.

- Взятка? - смеюсь я.

- Что ты, - Арес кривится, - не говори таких слов. Просто небольшие презенты. Так, а ты что тут делаешь?

- Сижу, - пробурчала я.

Арес садится рядом.

- Так ты домой летишь или на поезде? Эй, Сахарова обед, тридцать первое, скоро новый год.

- Да не еду я домой. В Москве останусь, - говорю я, - Знаешь хостел недорогой?

Арес смотрит на меня как на сумасшедшую.

- Сахарова, какой хостел? Кто ищет хостел тридцать первого. У тебя большие проблемы с головой! Ты в курсе? Давай найдем курсы развивающие инстинкт самосохранения.

Я полностью согласна с Аресом. Это нужно быть отбитой на всю голову.

Я, молча, смотрю на падающий снег. А Арес, громко вздыхая, хватает мой чемодан.

- Пошли, - грозно говорит Арес и уходит.

- Арес отдай чемодан.

- Угомонись Сахарова. Нет, ты, правда, больная. Правда, на всю голову. А где твой отец с его тотальным контролем, чего не прибежал забирать дочку.

- Решил не тратить деньги, - отвечаю я, встаю на месте и громко говорю, - Арес сейчас же отдай мне чемодан. Я найду, где переночевать. Подруге позвоню, она поможет или к родственникам поеду. У меня все нормально!

Арес не обращает внимания на мои слова и просто идет к машине, открывает дверь и швыряет на заднее сиденье мой чемодан.

- Рот закрыла. В машину села.

- Арес.

- Что Арес? Ты в хостел поедешь и там тебя трахнут, расчленят и выкинут тело в разные помойки. Ты за себя постоять не можешь.

- Это не твое дело, - отвечаю я.

- Было не мое, а теперь ты мне Новый год испортила. Тебя убьют, а я все праздники должен думать и бояться за тебя. Нет. Поедешь ко мне домой. Не ко мне лично, а к моим родителям. Семья у нас большая, мы к шуму привыкшие. Села в машину или я тебя затолкаю.

Я обхожу машину и сажусь на переднее пассажирское сиденье. Молча, пристегиваюсь.

- Спасибо. Мне, правда, некуда идти, - говорю я.

Что смысл притворяться, что у меня все нормально. Я и сама боюсь ехать в хостел. И не знаю, куда мне идти. Если совсем честно я надеялась уговорить охранника все-таки пустить меня на ночь в общагу.

- Пожуй листа, - ворчит Арес, поворачивая ключ в зажигании, машина заурчала и тронулась, - Блин Сахарова как можно такой забитой быть?