— Татьяна Михайловна, — оставляю чашку.

— Ой, я так волнуюсь, — присаживается за стол и мило улыбается.

— А чего ты волнуешься?

— Я надеяться не могла, что Артур решит познакомить меня со своей мамой…

Ну, какая прелесть. Меня с головой накрывают воспоминания о такой же прошме, которая к моему мужу устроилась под бочок. Что же, Артур сын своего отца.

— Это была моя инициатива, Карина, — вздыхаю. — А не моего сына.

Губки надувает и глазки тупит. Ути-пути. Я под столом сжимаю кулаки. Я проецирую свою боль на любовницу своего сына. Вот тянет же мужиков на симпатичных дворняжек.

— Ты действительно в положении? — поглаживаю тонкий край фарфоровой чашечки.

— Конечно! — вспыхивает праведным гневом.

— От Артура?

— Да! — хмурит бровки. — От кого же еще?

— Мой сын не единственный мужчина в мире, — клоню голову набок.

— Вы меня обижаете…

— Не заливай, — раздраженно щелкаю пальцами по чашечке. — Карина… Ты на что надеешься?

— Не надо со мной так… — жалобно всхлипывает, и подаю ей салфетку.

Промакивает глаза и шепчет:

— Я люблю Артура…

— Милая, — подпираю лицо рукой, — не разыгрывай хотя бы передо мной спектакль. Любит она, ишь ты.

— Это его ребенок, — бьет кулачком по столу.

— Если его, — слабо улыбаюсь, — то меня можно поздравить. Я буду бабушкой.

— Возможно, не только бабушкой…

— Прости? — недоуменно вскидываю бровь.

— Ребенок должен родиться в полной семье… С папой и мамой, — шмыгает и со светлой надеждой смотрит на меня, — в законном браке.

Тупая и наглая дрянь. И что мужчины находят в подобных экземплярах? В висках пульсирует кровь. Давление повышается.

— Я думаю, что Артур признает официально своего ребенка, — постукиваю пальцами по столешнице. — И в твоих интересах не пытаться сейчас с ним заигрывать, Карина, а то он в силах лишить тебя твоего дитя, и я не буду его осуждать…

— Он не…

— Посмеет, Карина, — недовольно цыкаю я. — И сделает это все по правилам, через суд, у тебя ведь, вероятно, ничего нет за душой. Мой тебе совет быть тише воды, ниже травы, если ты, конечно, дорожишь ребенком, а не видишь в нем только возможность развести Артура на деньги. Я сама мать и поэтому считаю, что ребенка должна быть мама.

— Я буду хорошей мамой… — прижимает ладонь к животу. — И я уже люблю своего малыша.

— Иди, — закрываю глаза.

— Но…

— Иди, Карина, — повторяю я.

Карина встает и обиженно цокает каблучками прочь. Дожидаюсь, когда она выйдет из ресторана, и набираю по памяти номер, о котором никто не знает.

— Тань, я же сказал, что если будет что-то на твоего мужа, то сам тебе позвоню, — гудки обрываются недовольным мужским голосом. — Чист, твой супружник. Никаких баб. Ни молодых, ни старых.

— Лёш, надо за девочкой одной присмотреть, — делаю глоток чая, провожая хрупкую фигурку Карины, что шагает по тротуару. — И как обычно, плачу наличными.

13. Глава 13. В самое сердце

Пока я, вся красная и опешив раскрываю рот в немых возмущениях на “получай удовольствие”, мелкий засранец говорит в трубку:

— Привет, Лен. Я по делу. Нужна квартира, срочно.

— Вот пакостник, — обескураженно шепчу я, а бариста мне подмигивает.

— Кто ищет? О, Лена… — скалится в улыбке, — прекрасная женщина, которая переживает развод с мужем-тираном, — обращается ко мне, прикрыв смартфон, — сколько комнат?

— Одна? — неуверенно отвечаю я.

— Одна, — повторяет бариста. — Да, Лен, срочно. Ага, и как обычно, покрасивше и подешевле. Не фыркай мне тут, я же знаю, что у тебя всегда есть варианты. Ты же у нас умница.

Я опять рот открываю. Да кто же такому хитрецу откажет? Никто.

— Вот видишь, а бурчала, — смеется бариста. — Адрес? Скинь сообщением, я не запомню. И нет у меня ручки. Все, давай, целую.