Какая ирония. Это его кольцо. Его обещание любить меня всю жизнь. Пусть теперь подавится своими лживыми обещаниями.

— Нам нечего обсуждать! — со злостью выдаю я и обведя гневным взглядом присутствующих, выхожу в подъезд.

Тело трясет как в лихорадке, я буквально заставляю себя идти вперед, хотя совершенно не представляю куда? Что мне делать? Ладно, сейчас сяду в машину и поеду в какую-нибудь гостиницу, а завтра буду думать, что делать со своей жизнью.

Но когда выхожу на улицу и дохожу до своей машины, понимаю, что оставила в прихожей сумку. Только не это. Кроме телефона и чемодана ничего нет, а в сумке ключи от машины и кошелек. Катастрофа.

Интересно, как это будет выглядеть, если я вернусь в квартиру за сумкой? Эти двое вернулись к своему занятию или сокрушаются на тему того, что так глупо попались?

Представляю лицо Виталика когда я вернусь. Он наверняка подумает, что мне хватило ума не пороть горячку и мирно уладить вопрос, но я не предоставлю ему такой возможности. Пусть катится к черту. Обойдусь.

Но это все прекрасно, а мои шансы гордо уйти на отметке ноль, ведь без своей сумки далеко уйти не получится.

Качу чемодан в сторону лавочки под фонарем, прикидывая в уме, кому я могу позвонить. Подруг у меня не много, точнее всего лишь две. Одна наверху полуголая с моим мужем, вторая сейчас в отпуске с новым любовником. Класс.

Можно, конечно, вызвать такси и поехать обратно к родителям, уверена: у мамы найдется чем расплатиться с таксистом. Но этот вариант не совсем удачный, потому как придется объясняться, а у меня нет никакого желания это делать. У мамы довольно вспыльчивый характер, а еще она обожает Виталика, поэтому существует риск моего возвращения сюда уже к завтрашнему утру.

Не годится. Нужен другой вариант.

Тело, по-прежнему, трясет, слезы катятся по щекам, а я продолжаю сидеть на этой красивой и такой холодной лавке. Да уж, недаром говорят, что плакать в бмв намного приятнее. Тут спорить не стану.

Так обидно за себя, за свой брак, за свое будущее. Как же так? Но, что самое ужасное во всем этом — Ксюша из подъезда так и не вышла, а значит… Боже, даже не хочу об этом думать. В груди словно горячий свинец разлили.

Как же так? Как может человек говорить, что любит тебя одну, а сам спать с кем-то другим? Я даже представить себе не могу как бы я решилась на такой шаг, а у Виталика кажется с этим все в порядке. По крайней мере, до того как я закричала, муки совести он не испытывал.

Утешал он ее. Ну, это же надо! Оксану после неудачного развода часто кто-то утешал, а теперь и мой муж. Как же больно.

— Тамико! Пошли домой! — слышу низкий мужской голос слева и не успеваю рассмотреть его обладателя, как ко мне подлетает нечто пушистое и объемное, и в один прыжок, придавливает меня своим весом к спинке лавки.

Может я умерла от разрыва сердца, а это и есть Ад? Что за чертовщина?

2. Пролог 2

— Тамико ко мне! — голос незнакомца уже совсем близко и как только он появляется, мне становится легче дышать. Видимо эта груда шерсти и мышц с меня слезла, но я не спешу открывать глаза. — Вы как? Он вас не запачкал?

Запачкал? Он меня чуть не убил.

— Н-нет, — чуть ли не стону от страха, а затем открываю один глаз. Псина сидит рядом, рассматривает меня, а я до сих пор ощущаю его широкие лапы на своем теле. У него пасть больше моего локтя, да и вообще, этот зверь занимает почти всю скамейку. — Милый песик.

— Рад, что вы так считаете. Он вообще-то воспитанный, не знаю что на него нашло, — извиняется мужчина, помогая мне подняться на ноги. — Простите. Видимо вы ему понравились. Я оплачу химчистку, не переживайте. Завтра уже все забудется.