Ага, на шоколадное яйцо с голубым бегемотиком. Какой же я ушлёпок! Подсматривал за женщиной, грубил ей, напал в душе и нёс всякую херню.

— Ну, допустим, ты прав. Секса у нас не было с тех самых пор, как ты тут нарисовался. И что с того? — отвечает она спокойно. — Хочешь стать моим любовником?

— Нет! Да. Я не знаю…

— Мне не нужен любовник, — тянет она задумчиво. — Это против моих правил, я не какая-то там шлюха.

— А кто тебе нужен? — я сглатываю, в горле пересохло.

Голова кружится от того, что она стоит передо мной абсолютно голая, не смущается, не прикрывается, не визжит, чтобы я проваливал. Покачивает грудью и бёдрами. Это как во сне, только лучше. Член вот-вот взорвётся, а кости лица ломит от боли. Эта массажная расчёска слишком твёрдая, чтобы лупить ею по морде. По заднице — ещё куда ни шло… Ох, о чём я думаю? Господи, я и правда дебил, мать была права.

— Мне нужен тот, кто будет выполнять мои просьбы, не задавая глупых вопросов.

— Я согласен.

Она вздыхает. Натурально или притворно — не разобрать.

— Я тебя не разочарую, — добавляю я, понятия не имея, о чём мы договариваемся и на что я подписываюсь.

Я согласен на всё. Мне так хочется к ней прикоснуться, что я готов землю грызть, лишь бы подползти к её ногам с накрашенными ногтями. На них облупившийся розовый лак, но меня это не отталкивает.

— Ты ничего не умеешь.

— Я быстро учусь. Я окончу универ за три года, вот посмотришь.

Она фыркает и внимательно меня разглядывает. Я стараюсь убрать с лица маньячное выражение и выглядеть более нормальным, чем я есть на самом деле. Это сложно, но, кажется, мне удаётся её обмануть.

— Ты урод, ты в курсе? — спрашивает она. — Твой отец симпатичный старикан, а ты как вампирёныш из гробницы, который никогда не вылазит на солнце. И глаза у тебя странного оттенка — то карие, то серые, то вообще не понять какие.

Я даже знаю название этого оттенка в немецком цветовом стандарте — серая умбра, номер 7022. Но ей не говорю. Она не художник, не архитектор, не дизайнер интерьеров, для неё эти цифры прозвучат лишним доказательством моей чокнутости. Она типичная домработница с упругими сиськами, которая надеется заарканить холостого декана, известного своими многочисленными браками. Он женился на всех своих любовницах, кроме моей матери. Спасибо, что хоть признал внебрачного сына и платил алименты, на которые мы в Туле жили всей семьёй, — мама, я, отчим и две младшие сестры.

— Я не вампир, просто нет времени гулять, — говорю я, машинально касаясь горящей скулы.

Наверняка красная, как люминесцентно-красный 3024. Она отводит мою руку и гладит по щеке.

— Больно?

— Нет, — вру я.

Задерживаю дыхание, чтобы не спугнуть женские пальцы. Впервые ко мне прикасается чужая женщина — не мама, не бабушка, не сестра и не пьяненькая одноклассница на дискотеке.

— Будешь моим рабом? — спрашивает она так, словно для неё это обычное дело — брать в кого-то в рабство.

— Да, — выдыхаю я.

— Ты знаешь, что это означает?

— Мне плевать.

— Тогда становись на колени, — приказывает она.

Я беспрекословно бахаюсь на кафельный пол и упираюсь взглядом в тёмный треугольник волос, под которым блестят розовые губы.

Она задирает одну ногу на стиральную машинку и подаётся ко мне бёдрами:

— Полижи меня. Если мне понравится, я разрешу подрочить в моём присутствии. Но запомни раз и навсегда: это максимум, который ты получишь. Не надейся, что я пересплю с таким убожеством, как ты.

То, что происходит дальше, настолько возбуждающе, что никакого разрешения мне не требуется. Я позорно кончаю в штаны.