Вик, открой окно, пожалуйста! – тихо попросил меня муж. Я с удивлением посмотрела на трубку телефона, моргнула и подошла к оконному проёму, отодвигая шторы.

Илья в светло-сером летнем костюме стоял по ту сторону стекла. В тени дома. На узкой перекладине стремянки. Он держал телефонный аппарат у уха так, будто находится в своём офисе. При этом муж смотрел на меня с тревогой, немного нахмурившись. Распахнула скорее створки окна, испугавшись, что он рухнет с этой хлипкой конструкции, и протянула было руку, чтобы помочь. Затем вспомнила, что мне нельзя теперь напрягаться, и застыла. Кого бы я выбрала, если…

Но муж не дал мне возможности заняться самокопанием. Он ловко перелез через подоконник, и сам сделал шаг ко мне, обнимая за плечи:

– Вика, ты как? – спросил, вглядываясь в мои глаза.

– Отпусти! – взвизгнула, вздрогнув от омерзения, – не прикасайся, пожалуйста. Мне неприятно. Очень.

Илья хлопнул ресницами и уставился на меня. Странно. И опустил руки.

– Зачем ты сам полез в моё окно? Для чего такой риск? – спросила, отходя в сторону и отворачиваясь, чтобы не видеть этого выражения его лица. Смесь обиды, возмущения и чего-то ещё, что видеть мне было совершенно невыносимо.

– Ну не мог же я позволить какому-то чужому мужику лазить в окна к моей жене? Я не мог оставить тебя в таком уязвимом положении, да и какой риск? Подумаешь, всего лишь второй этаж! – проговорил, хмыкая, муж. – Не волнуйся, со мной ничего не случилось.

Не выдержала и повернулась к нему лицом.

А он шагнул к двери, рассматривая повреждения.

– Я и не знал, что у нас здесь есть засов. Надо же! – говорил Илья, пытаясь исправить погнутую задвижку на двери.

Как-то у него не очень получалось. Сбросил пиджак, оставшись в одной сорочке. Закатал рукава, открывая загорелые жилистые предплечья. Дёрнул узел галстука.

Он толкнул дверь бедром, дёргая задвижку. Раз. Ещё раз. Мышцы мужа напряглись под тонкой тканью. Плечи надулись от натуги и вены выступили на руках. Острее запахло знакомым и родным запахом.

– Зачем ты вообще закрылась от меня вчера? – сдерживая раздражение, спросил муж. Я молчала. Голова кружилась, и во рту стало сухо и противно.

Ведь вчерашний день навалился на меня. Вначале счастье. А затем цена этого счастья. Всё рядом, чтобы я не перепутала.

– Я не смогу жить с тобой как прежде, Илюша. Это исключено, – я прислонилась лопатками к стене напротив двери и не сводила глаз с мужа.

Его спина от этих слов напряглась, и Илья развернулся ко мне лицом.

– Я не понимаю. Что такого вчера случилось, что ты сделала настолько далеко идущий вывод? – спросил, пряча сжатые кулаки в карманы брюк, опираясь о дверь и сверкая злыми глазами.

От физической работы его шевелюра растрепалась, и короткие прядки, немного завиваясь, упали на лоб в художественном беспорядке.

– Вчера я узнала, что у моего мужа есть сын возраста нашего брака. И любовница, соратница и помощница… Скажи, по субботам ты бывал с ними, когда говорил мне об обязательных встречах с партнёрами? Конечно! Именно поэтому ты никогда не брал меня с собой! – с горечью в горле закончила я перечисление своих открытий.

Голос мой звучал глухо и сдавленно от пережатого волнением горла. Сердце моё выпрыгивало из груди, спотыкаясь о рёбра. Рвалось, резалось об осколки моей любви. Илья качнулся с пятки на носок и обратно. Сжал зубы до появления желваков и, тряхнул головой, отбрасывая волосы со лба. Затем вновь прислонился к двери и, откинувшись назад пару раз негромко с глухим звуком, стукнулся затылком.