Мне почему-то стало смешно.

- Она тебе соврала, - хихикнула для него, - не может такая, как ты её описал, взглянуть на тебя, - смешок, - ты работаешь грузчиком, Паб. Ты скорее всего придумал её, когда перепил!

Парень скривился и отправил в рот ненавистные макароны.

- Заткнись, Долорес. Хоть так будешь выглядеть умнее, чем ты есть, - он толкнул меня в плечо, - вот кто сдохнет или в девочках, или в ближайшей канаве, как шлю…

- Прекратили! – рыкнула на нас мама.

Она последнее время была ну очень злой. Ещё бы нет.

- Что значит ты женишься?! – вспыхнула краской бабушка, - ты совсем сдурел? Мать на сносях, а ты придумал притащить в наш дом еще один… одну… да я тебя скорее выгоню, чем… пользы от тебя…

- Она хотя бы работает? – спросила у брата.

- Если из университета, то должна хорошо зарабатывать, - с надеждой смотрела на него мама, - ну же!

Пабло поджал губы.

- Мы будем снимать с ней квартиру, - заставил замереть всех нас он, - и мне плевать, что вы все скажете, ясно? Мне девятнадцать! Я сам могу распоряжаться собой и своей жизнью! Ха! И тем более деньгами. А вы… вон, вы сколько дней говорили, что Долорес теперь будет работать. У вас есть замена! Вот пусть она и пашет. А у меня новая семья, - он поднялся из-за стола, дернул его назад так, что почти уронил, опрокинул пальцами свою наполовину пустую тарелку и добавил, - разве я виноват, что ты без конца рожаешь от этого… - на маму, - что ты старая, - на бабушку, - а ты тупая и никому не нужная даже для того, чтобы тебя попользовать? – на меня, - эти мелкие не в счет, - на своих же сестер, - почему отцу можно уходить, а мне нельзя?! – к маме, - командуй теперь всеми ими. Я тут не при чём. Мне надоело тянуть вас!

По столу сперва попрыгали, а после застыли раскиданные с его тарелки макароны. Я смотрела на них с такой нехваткой сил, что горечь резала по животу и горлу. Бабушка начала ругаться, дети плакать, брат уходил, а мама бежала за ним так же, как делала это за отцом. Вскоре из комнаты ушла и бабуля. А я осталась одна. Вернее, с теми, кого стоило успокоить, но кто не мог поддержать меня.

Иногда казалось, что я одна думала про младших. Остальным было плевать. В тот же день на плечи будто упало больше тяжести и ответственности, ещё не раздавив меня, но точно заставив осознать, что я не справлялась и с прежней кучей.

Просящая у судьбы и получившая лишь в мечтах возможность сделать всё немного легче я, поняла, что просто в моей жизни не будет никогда».

- Лучшая семья, - лениво, но как-то важно облокотился на свою тумбу Эксаль, - ты оправдывала каждого из них. В то время как они лгали тебе, использовали и давили, - он хмыкнул, - знаешь, что я понял за время нашего брака, Долли? – он подался ближе ко мне, сильнее надавливая, - ты привыкла к ссорам и тяжёлой жизни, потому и настраиваешь себя на эту гадость, - его глаза сверкнули, - ищешь во мне пороки, например.

Я отвернулась от него. Ему лишь бы показать себя как самого лучшего. Как доброго и понимающего. А до меня и в самом деле дошло, что счастливой мне никогда не стать. Всё всегда будет плохо.

- Вы начали издалека, - нахмурилась судья, - это так важно? Какое отношение ваша жизнь до брака, а тем более детство, имеет к разводу?

- Не давите на неё, - смотрел зло из-под ресниц на женщину Эксаль, - если она говорит про что-то, то это важно. Для неё.

Он упивался тем насколько он хорош. Какой солидный у него тон голоса, и насколько он сам по себе важный и защищающий. Он говорил, и не раз, что обожает это. А я, дура, влюблённо смотрела на него и восхищалась.