- Платить буду. Хватит и на Соню, и на тебя. Первое время. Можешь, не подавать на алименты – я от дочери не отказываюсь. А насчет квартиры – живите. Я буду приезжать, навещать.

- Дим, нам на двоих не нужно столько места. К тому же ипотека. Ее тоже будешь платить?

- Да, буду.

- Тебе не кажется, что лучше разделить квартиру? Чтобы мы с Соней могли организовать себе новое место жительства. Поближе к моим родителям, например. Там и очередь в сад быстрей движется. И тебе не придется оплачивать огромный кредит.

- Квартиру мы поделить не можем. Она на маму оформлена, - добил меня новостью.

Несколько минут я просто молчала и пыталась осознать услышанное.

- Как на маму? Ты же говорил…

- Так нужно было для одобрения ипотеки. Не вникай, - раздраженно пресек расспросы.

То есть вот так… Еще во время беременности лейтмотивом наших финансовых дел стало нытье по поводу погашения кредита. Выслушивала я стенания мужа регулярно, хотя и не заставляла его брать такую большую, дорогую квартиру. Да я даже не знала об этом! Зато хорошо усвоила за эти годы, что экономить лучше на мне. На свои хотелки и на дочь Дима не особо зажимал, а вот я… Не помню, когда последний раз купила себе что-то новое из одежды. У нас же ипотека. А оказывается, все это время я отказывала себе во всем ради квартиры Диминой мамы. И теперь не могу рассчитывать хотя бы на небольшой стартовый капитал для нового жилья. И это не говоря о деньгах, которые давали мои родители. И на кредит, и на текущие нужны, когда не хватало до зарплаты или пособия.

- И как ты планируешь решать вопрос с жильем для дочери? – поставила вопрос ребром.

- Я же сказал, что вы остаетесь жить здесь. Все расходы на мне.

И голос такой утомленный. Понятно, почти бывшая жена выносит мозг. Стало вдруг так горько. И с кристальной четкостью очевидно – у меня проблемы поважнее слез по поводу разбитого сердца и уничтоженного брака. Фактически мы с Соней остались бездомными.

В этот момент из гостиной притопала Соня. Играть в куклы в одиночестве ей, похоже, наскучило.

- Мам, - капризно протянула. – Почему так долго? Пойдем!

- Папа позвонил, - ответила, пряча слезы. – Хочешь поговорить?

- Дааааа, - завопила дочь и повисла у меня на ноге.

Отдала ей телефон, пусть поговорят – когда Софья теперь отца увидит, неизвестно… Не думаю, что он покажется в ближайшее время, если сообщить предпочел сообщением.

Как я и думала, Димы хватило на пару фраз. Ну, не занимался он дочерью никогда, поэтому и о чем с ней говорить – не знает. Сонька, правда, считает, что это абсолютно нормально – протянула довольная мне телефон обратно и убежала.

- Что мне говорить Соне? Сам скажешь?

- С ума сошла? – искренне возмутился. – Ей трех нет. Ничего не надо говорить.

- Считаешь, она не заметит, что ты больше не живешь с нами? – хотелось приложить непечатно, но я сдержалась.

- Поля… Ну, скажи, что я теперь работаю в другом городе. Такая бесконечная командировка.

- Угу, - что соврать дочери я и сама придумаю, без подсказок. – У меня деньги кончились…

- Так быстро? Я ведь оставлял перед отъездом, - завел Дима обычную песню.

- Я потратила… Подготовила праздничный ужин на годовщину.

По повисшей паузе вдруг поняла, что он и не вспомнил о дате. Вот я дура…

- Хорошо, сейчас переведу. Мне идти нужно. Пока.

И отключился. Вот и поговорили… Пока ждала его звонка, почему-то боялась, что начну плакать, говорить, как сильно люблю его. В общем, выставлю себя плаксой, слабачкой и липучкой. Но нет – и шанса не было сказать ему, как мне плохо. Зачем? Диме абсолютно безразличны и мои чувства и мои сложности. А самое ужасное – оказывается, я боюсь задавать важные вопросы. После новостей о квартире стоило бы, но… Он явно не планирует обсуждать это. И с чем мне идти к юристу? Ведь документов я не видела никогда. Не смогу объяснить ситуацию и свои исковые требования. Что я вообще могу сделать? Только надеяться на нормальные алименты.