Все. Я не выдерживаю. Если Агату Ярославовну могу просто послать, то в отношении Кирилла у меня фЙсовсем иные эмоции.

- Слышь, ты! – кидаюсь на него в буквальном смысле слова, не забыв носком ноги надавить на его яйца, которые он чуть ли не проветривать вывалил.

- Ай! – пытается подтянуться Кирилл. – Больно же!

- А ты думаешь, мне не больно было?! – ору на него излишне громко, но на яйца продолжаю надавливать.

- Когда?! – вопит уже сын моего работодателя.

Кирилл в спортивных трико, но с голым торсом. Я могу видеть, как сейчас напрягаются все мышцы его накачанного тела. Но почему-то ловлю себя на мысли, что меня это совсем не впечатляет. Еще несколькими днями ранее, я бы залюбовалась кубиками пресса. Сейчас – нет…

Фигня. Другое дело руки Всеволода Алексеевича…

Мягкие. Не такие большие, как у его сына Кирилла, кулак которого больше морды бычка...

Так, стоп! Валерия! Ты здесь не за этим!

- Когда ты представил меня перед своим отцом в неприглядном свете, - умудряюсь еще и корпусом наклониться к Кириллу и процедить сквозь зубы.

- В каком свете? – уже тише вопит парень.

- Без трусов! – пока наклонялась корпусом, нога в потрепанных кроссовках как-то сама сильнее надавила на причиндалы малолетки.

- Но ведь сработало! – разводит руки в стороны, чем дает мне возможность вырвать из рук телефон. – Ты чё творишь?! Отдай! Я тебе сам все дам!

- А покой ты мне обеспечишь? – быстро копаюсь в его телефоне, чтобы найти нужный номер.

- Будешь жить в спальне у отца, пальцем не трону! – заверяет Кирилл, но мне этого мало.

- Не, нифига, - не глядя в его сторону, отправляя нужный номер на свой телефон. – Хочу спать спокойно. У себя! – собираюсь швырнуть в него его же телефоном, но медлю, ожидая от него ответа.

- Хорошо! – кричит Кирилл. – Больше никакой болтовни на эту тему!

- Отлично! – отдаю телефон в руки и убираю ногу.

Быстро убегаю к себе в коморку, закрываясь там на ключ. Честно говоря, я не знаю, чего ожидать от Кирилла теперь. Не удивлюсь, если он попросит отца меня уволить…

Да пофиг! Пусть увольняет. После сегодняшней поездки с ним я и в глаза-то не смогу посмотреть ему. Как завтра буду завтрак подавать?

- Валерия! – кричит Агата Ярославовна, стуча мне в комнату настойчиво. – Раз уж у вас все равно дел нет никаких, может быть, поработаете сегодня? Я внесу сегодняшний день в ваш график.

Открываю дверь. Агата Ярославовна смотрит на меня спокойным взглядом. Нет ни презрения, ни ненависти.

- Хорошо, - тоже спокойно ей отвечаю.

Мне просто нужно чем-то себя отвлечь. Работа – лучше ничего не придумываю. Поэтому переодеваюсь в свою форму и приступаю к обязанностям. Но перед этим отправляю:

«Извините. Валерия».

- Фух.., - выдыхаю вслух.

После уведомления о том, что сообщение прочитано, испытываю легкость. Все-таки свои ошибки нужно уметь признавать. И просить за это прощения. Или хотя бы извиняться.

Вот и Всеволод Алексеевич так считает…

- Валерия! – кричит Агата Ярославовна, когда я практически завершаю работу по дому и домываю полы в прихожей. – Это тебе.

Смотрю на нее и не понимаю – что именно мне? Ее непонятный взгляд, который сейчас вообще не отображает ее отношения ко мне. Или тот огромный букет алых роз, который она держит в руках.

- Вот, - протягивает мне в руки букет. – Прежде чем ставить в воду, сначала обрежь концы, - показывает пальцем на стебли цветов. – Так цветы дольше простоят.

На этом женщина уходит. Оставляя меня в полном недоумении. Агата Ярославовна… Букет…

«Извиняю. Сева» - читаю в записке.

Мне было достаточным уведомление о прочитанном сообщении. Но Всеволод Алексеевич решил, что нужно и ему извиниться. Записка – ответ на мое сообщение. Букет – то самое извинение.