На Оболенском светлая рубашка, верхние пуговицы расстегнуты, так что видны жесткие черные волосы на груди. Мощная шея, широкий разворот плеч. Меня бросает в жар, горло пересыхает.

– Выглядишь так, словно сейчас хлопнешься в обморок. Все рассмотрела?

– Что, простите? Можно мне воды? – спрашиваю слабым голосом.

– Хочешь, чтобы я повторил? – выгибает бровь. – Хорошо. Это я должен рассматривать тебя, Ромина. Хотя я не против, ты тоже можешь смотреть. Тебе нравится, что ты видишь?

– Ваш дом очень красивый, – заставляю себя встретиться с холодной синевой его глаз. Хочется зажмуриться, я так и делаю, потому что мужчина вдруг запрокидывает голову и начинает смеяться.

– Красивый дом? Интересно.

Смех быстро прерывается. Пауза выходит тягучей, меня охватывает ощущение приближающейся опасности.

– Теперь моя очередь. Раздевайся.

4. Глава 4

– Что? – выдыхаю резко, закашливаюсь. Я, конечно же, ослышалась. Он пошутил, не так ли?

– Я жду, Ромина.

– Я не собираюсь раздеваться! Не для этого приехала!

Пячусь от него к двери. Оболенский наступает. В эту минуту жгуче ненавижу его. Внутри рождается протест. Я не позволю ему меня коснуться! Подонок! Как он смеет такое мне приказывать?

– Если это шутка, то не смешная!

– Я не шучу. Мне прислали товар, и я хочу увидеть его без упаковки, – спокойно цедит Оболенский.

Никогда в жизни не испытывала такого унижения и одновременно паники. Сердце колотилось в горле. Смотрела на этого подонка и понимала, что меня бросили в жестокую ловушку. Из которой нет выхода. Нет, он не угрожал мне. Не торопил, не заставлял. Просто смотрел жадно. Я ведь умная девочка и сама все знала. Что отцу больше не на что рассчитывать. Что брату уже одобрили обследование в немецкой клинике. И за это уже переведены деньги.

Может даже к лучшему, что все началось вот так? Чтобы сразу никаких иллюзий.

Медленно снимаю платье через голову. Это даже приносит облегчение, потому что все тело горит, то ли от температуры в комнате, то ли от пристального скана глаз Оболенского. Чтоб он провалился!

– Что вы от меня хотите? – повторяю дрожащим голосом.

– Подойди ко мне.

Нет, этого я не могу сделать. Ноги приросли к полу.

Что дальше? Первая брачная ночь? Я – его игрушка. Может сделать со мной что пожелает!

Не знаю что собирался дальше делать со мной Оболенский. Пошел был дальше в своем стремлении «познакомиться» со мной. Узнать мои пределы. Но мои наступили в следующую минуту. Я просто отключилась. Да, я хотела бы быть сильной, отважной. Отвесить пощечину, расцарапать лицо этому мерзавцу. Которого в тот момент возненавидела всей душой. Но мое сознание не выдержало и отключилось.

В себя я пришла в совершенно другой комнате. Это уже была спальня, и она определенно принадлежала хозяину.

Огромных размеров кровать, я – в одном белье, колготках, под тонким, но очень теплым одеялом. Вскакиваю, ищу свою одежду и не нахожу. Мечусь по комнате, как обезумевшая. Взгляд падает в зеркало. Волосы торчат во все стороны, тушь потекла. Что он со мной сделал? Что творил, пока я была без сознания?!

Нигде нет и следа ни платья, ни обуви.

Слышу женский голос, стук каблуков, запрыгиваю обратно под одеяло.

В комнату врывается женщина, я успеваю натянуть одеяло до подбородка. Совершенно сбитая с толку, рассматриваю незнакомку.

На вид ей около пятидесяти, ухоженная. Очень худая, черные волосы с фиолетовым отливом уложены в красивый узел. Неброский макияж, платье из твида песочного цвета.

– Ты кто такая и что делаешь в этом доме?! – спрашивает требовательно, с презрением в мелодичном голосе.