Меня везут в смотровую, затем в операционную.

– Будет кесарево, мне жаль, Ромина. Иначе никак. Нужно все сделать быстро.

– Нет, пожалуйста, – умываюсь слезами.

– Девочка, все будет хорошо.

– Пусть он уйдет! Пожалуйста! Хочу, чтобы ушел, – начинаю кричать, увидев Алекса в дверях.

Не могу это контролировать, все что так долго копила в себе, стараясь быть рациональной, не рубить с плеча, все продумать, все самообладание разрывается на мельчайшие частицы. Сейчас думать о будущем не получается.

Как же мне хочется, чтобы мама была рядом. Я приучила себя, что она куда нужнее брату. Он болен, он младше, а со мной все в порядке. Так повелось в нашей семье. Мама отчаянно борется за жизнь Марата, бездушно требовать от нее внимания. Но сейчас чувствую себя растерянной маленькой девочкой. Хочется завыть в голос, умоляя прийти ко мне самого родного и близкого человека.

Хоть и знаю, ч

До крови кусаю нижнюю губу, дышу как велит Анна Георгиевна.

– С ребенком все хорошо? – спрашиваю, после очередной длинной схватки.

14. Глава 14

Месяц спустя

– К вам приехала подруга, сказала, что вы ее ждете, – сообщает Мария. – Может быть накрыть для вас стол в зимнем саду? Сегодня очень солнечно.

– Да, спасибо, Мария, – благодарно улыбаюсь.

С Олей за последние недели мы созванивались несколько раз, но увидеться по понятным причинам не получалось. Я была целиком и полностью поглощена Артуром, моим драгоценным малышом.

Несмотря на чудовищные моменты, главное – мой сын родился полностью здоровым.

– Настоящий богатырь! Поздравляю, Ромина, – слышу голос Анны Георгиевны, проникающий через затуманенное сознание. – Какой красавчик. Правда, Александр Михайлович?

Ответа мужа не получается расслышать. Я все еще отхожу от наркоза. На веки давит свинцовая тяжесть, не могу пошевелиться. Как возможно чувствовать одновременно ослепляющую радость и бесконечную пустоту?

Оказывается, возможно. Это именно это происходит со мной.

Выписали нас через две недели. Артур с каждым днем становился все более красивым ребенком, с прекрасным аппетитом. Смотрела на сына и не верила, что это наяву. Я так ждала его!

Как раз вернулись мама с Маратом, в день моей выписки. Утонула в родных объятиях, дрожа от переполняющих чувств.

– Что у тебя происходит с мужем, Ромина? – мама не стала ходить вокруг да около, спросила сразу.

Она проницательна, заметила, что избегаю даже смотреть на Оболенского. Муж со дня родов держался отстраненно. Несколько раз просил меня о разговоре, но я не могла. Сразу начинала нервничать, а я и так боюсь, что молоко пропадет. Алекс не настаивал, и я была благодарна за это. Анна Георгиевна строго велела отложить все неприятные выяснения отношений на как можно более поздний срок. Она стала невольной свидетельницей нашей драмы, заметно было, что ей это совсем не по душе. Спасибо, что не пыталась давать советы, кроме как полезные и важные для ребенка.

– Ты же хочешь грудью кормить? Вот и держи себя в руках. Мало ли что там муж накуролесил. Сейчас для тебя главное сын, правильно?

Это стало для меня мантрой, которую повторяла снова и снова. Так что ответила маме отстраненно:

– Все нормально, давай сейчас не будем об этом.

– Ты меня пугаешь, дочка. Что случилось?

– Врач мне не разрешает нервничать. Пожалуйста, давай поговорим о чем-нибудь другом. Лучше расскажи, как съездили. Какие новости и Марата. Такое ощущение, что мы не созванивались вечность! Я так соскучилась. Как я рада, что вы вернулись.

– Я тоже, рада, дочка. На сердце было неспокойно, как чувствовала. Нам все равно придется об этом поговорить, Ромина. Только не глупи, ладно? Не думай о плохом. Алекс тебя очень любит. Как он смотрит на сына! Он счастлив. Все остальное – мелочи, понимаешь?