Сложно сказать. Я действую, не исходя из логики, скорее мне хочется сделать наперекор мужу. Хочет запереть меня в доме ото всех, как инкубатор? Не дождется!

Эта эмоция настолько сильна, что я полна энергии для общения, хотя никогда не любила пафосные сборища.

– Да, я готова, – киваю.

– Хорошо, – стиснув зубы оглядывает меня с головы до ног Оболенский. – Мы ненадолго. Поздравим и вернемся.

– Как скажешь, – пожимаю плечами. – Почему ты выглядишь таким недовольным? Это же день рождения твоей мамы. Вы случайно не поссорились?

– Ничего подобного, с чего ты взяла. Я лишь о твоём здоровье, Ромина.

– Сегодня я чувствую себя великолепно. Мне так нравится это платье, – разглаживаю несуществующие складки пальцами. – Ты мог бы тоже похвалить мой наряд. Софья просто волшебница, всего за пару часов подогнала все по нужным размерам! Я так ей благодарна! И тебе, разумеется.

– Мне? – удивляется супруг.

– За то что позволил мне потратить столько денег. Выезд дизайнера на дом не дешевое удовольствие.

– Не говори ерунды, Ромина, – морщится как от зубной боли Оболенский.

Возле входной двери, в холле, стоит огромная корзина красных роз. Любимые цветы свекрови.

В качестве подарка Варвара Степановна признаёт только цветы, остальные вещи считает слишком индивидуальными. Так что на разные даты, праздники, муж обычно перечисляет на счет матери крупные суммы. Деньги свекровь обожает. Любит жить на широкую ногу. Я же так и не привыкла к богатству.

От меня Варвара Степановна вряд вообще ждет какой-либо презент. Поначалу я пыталась угодить ей, искала интересные эксклюзивные вещи, или сама что-то красивое создавала. Например, набор рамок для фотографий. Все это было принято холодно, свекровь показала, что считает это глупым и неуместным. Объяснила довольно доходчиво.

Муж придерживает дверь, пропуская меня вперед. Идем к машине. День сегодня холодный, вот-вот начнется дождь. Кутаюсь в белое кашемировое пальто.

– Не замерзнешь?

– Мы же на машине.

– Скажу водителю чтобы включил посильнее печку.

– Да, спасибо.

Муж не скрывает недовольства моим упрямством. Притворяться что я очень хочу на праздник – очень сложно. Алекс все же хорошо меня знает в этом плане. Его не обмануть тем, что еду в поместье, потому что у нас теплые отношения с Варварой Степановной. Оболенский хорошо знает, что все скорее наоборот. И вряд ли поверит, что делаю это ради него, чтобы не остался дома и порадовал мать.

Вопрос в том, догадается ли, что причина в желании сделать хоть что-то назло ему. Конечно, это жалкая месть за то, что он совершил. И возможно самый неподходящий момент. Неважно. Я вдруг осознала, что большее не могу быть покорной карманной женой, делать все так как муж скажет.

Тираном Оболенского не назовёшь, но все же муж бывает довольно часто властным, жёстким.

Я же всегда старалась угождать ему во всем, без его требований или нажима. Так меня воспитали, в моей семье отец всегда был главным хотя держалось все на маме.

– На самом деле, я очень рад, что ты хорошо себя чувствуешь, – когда устраиваемся на заднем сидении мощного внедорожника, Алекс берет меня за руку.

Вздрагиваю. Не могу спокойно реагировать на его прикосновения.

Сколько ещё смогу притворяться? Это выжигает меня изнутри!

Отдергиваю руку машинально, неосознанно. Машина выезжает на трассу, я пялюсь в окно. Муж хмурится, но ничего не произносит.

Возле поместья полно машин, Варвара Степановна если уж устраивает прием, то обязательно грандиозный. Оболенский выходит из машины первым, помогает мне вылезти. Невольно беру его под руку – неожиданно накатывает легкое головокружение. Стараюсь глубоко дышать. Меня подташнивает. Это норма для моего состояния, так что не понять – от нервов или от беременности. Поднимаемся по ступеням, заходим в дом. Традиционно, для праздника нанят персонал, вышколенные официанты снуют между гостями, угощая шампанским. Двое мужчин в белый смокингах помогают гостям с верхней одеждой.