Я пыталась сбежать пару раз. Без толку. Охранялся его особняк — будь здоров.

Дед на звонки отвечал через раз — из-за слабого сердца армия его личных врачей запрещала ему подолгу и часто общаться со мной. Но всё, что я от него слышала, это обещания, что всё наладится.

Мне казалось, я схожу с ума.

С Уваровым мы общались лишь по необходимости. И каждый наш разговор заканчивался одинаково — форменной склокой. Мы будто репетировали будущее бракосочетание, вместо клятв в вечной верности клявшись уничтожить друг друга ещё до того, как наступит день икс.

Лишённая всякой возможности изменить ситуацию, я выжидала и пыталась разобраться в происходящем, но беспощадную ясность в моё нынешнее и будущее положение внёс случай. Который мне доказал, что мой жених на ветер слова не бросал — я действительно была только пешкой в громадной, безразличной ко всему игре богачей.

Спустя пару недель после очередной перебранки я умчалась к себе, но через пару часов метаний по отведённым мне комнатам выбралась побродить по галерее.

Погружённая в свои мысли, сама не заметила, как забрела в ту часть особняка, где располагались личные комнаты его хозяина.

Двустворчатые двери спальни оказались распахнуты настежь — я лишь поэтому и увидела то, что увидела.

Мой будущий муж ни в чём себе не отказывал за две недели до нашего с ним бракосочетания. Особенно в том, что касалось плотских утех…

Мало было мне унижений. В довесок, липовая невеста, получи ещё и вот это.

Я не помнила, как оказалась внутри. Но ярость меня пожирала, и опомнилась я только когда обнажённый по пояс Уваров сгрёб меня в охапку и оттащил к дверям. Кажется, я пыталась вцепиться в волосы его рыжеволосой подружке, только бы стереть с её лица наглую ухмылку.

— Кто эта истеричка, Глеб? — хихикала она. — Та самая? Твоя будущая благоверная?

Какое-то время я молча билась в его руках, наконец-таки вывернулась из его хватки и прорычала:

— Ненавижу тебя. Ненавижу!

Замахнулась, но он перехватил мою руку, дёрнул меня на себя.

— Поверь, это взаимно, — в чёрных глазах моего жениха стыла ярость.

Сейчас девица в его постели взирала на нас с недоумением. Рассмотреть я её как следует не смогла — слёзы застлали глаза.

— Я же… я же твоя невеста…

— Ты не моя невеста, — прорычал он, напоминая. — Ты — приложение к договору

— Но…

— Уходи, — он оттолкнул меня к двери. — Уходи. Не порти мне вечер.

Вечер. Я испортила ему вечер…

А он испортил мне жизнь!

2. Глава 2

Алексиса Канатаса не зря прозвали Зевсом. Этот мощный старик всех заставил с собой считаться. И Глеб до последнего надеялся, что его минует чаша сия.

Надеялся зря. Не исключено, что именно семье Уваровых предстояло взять главный удар молнии местного громовержца на себя.

В верхних комнатах подмосковной крепости Канатаса, который предпочитал звать себя Алексеем Канатовым, чтобы без нужды не выбиваться, сегодня вершилась судьба. И пафос формулировки был как раз очень даже уместен.

Он ясно подчёркивал запредельную высоту ставок.

Вот уже полгода столичную бизнес-среду изрядно штормило. Появились новые агрессивные игроки, смелые конкуренты. Прежние порядки ломались, рынок недвижимости реагировал на современные вызовы, заставляя многих уверовавших в свою неприкосновенность, смотреть в лицо новым суровым условиям.

Уваровым приходилось тяжелее, чем остальным — внутри семьи зрела настоящая гражданская война, грозившая ослабить бизнес настолько, что окусывавшимся «за забором» партнёрам оставалось лишь ждать, когда ветви опасно разросшегося дерева затрясутся, и перезревшие яблоки сами попадают в их когтистые лапы.