Я смущаюсь, стоя рядом.

– Да, Роза живёт у меня, – отвечает Римма Максимовна.

Миша недовольно спрашивает:

– А у нее что, своего жилья нет?

– Там... Проблемы, в общем, – Римма косится на меня. И я невольно киваю.

Только вот моего кивка Миша не видит. На бабушку свою смотрит, пристально. А потом рукой по волосам проводит и говорит:

– У меня тоже проблемы, ба. Я вот к тебе пожить приехал, на пару недель.

– А что случилось? – в голосе соседки слышится встревоженность.

– Да к хозяйке, у которой я хату снимаю, родня наведалась. Вот она меня на выход и попросила.

Здесь я замечаю, что в прихожей стоит чемодан. Старый, черный. В нем скорее всего вещи внука.

– Как это попросила? Ты же оплатил?

– Оплатил. Она мне за полмесяца вернула деньги. А на выход она меня с легкостью попросила, мы же никакого договора не заключали, – Миша старательно на меня не смотрит больше. Только на бабушку. У меня желание пройти мимо, в комнату, лечь на диван и накрыться одеялом с головой. Я же практически голая тут стою! В одном полотенце.

Но Миша настолько широк, что мимо него я просто так не проскочу. Поэтому я стою и слушаю разговор родственников, скрестив руки на своей груди.

– А я тебе давно говорила – возвращайся в родной дом. Незачем тебе квартиры снимать, коль своя имеется.

– Ба, – Миша хмурится, – я тебя очень люблю, но с тобой жить невозможно. Твой вечный контроль меня просто бесит. Мне же не десять лет уже...

– Не десять, ты мальчик большой, – кивает Римма. – Но ты мой внук. И навсегда им останешься. Я переживала и буду переживать.

– Вот поэтому нам и стоит жить отдельно, ба, – фыркает Миша. – И вообще я неоднократно предлагал тебе эту квартиру продать...

– Так, не начинай! – перебивает Римма Максимовна внука. – Я тебе сто раз говорила – не продам. Твой дед за эти квадратные метры свое здоровье положил. Вот помру я – и делай, что хочешь. А при моей жизни не позволю.

Миша глубоко вздыхает и закатывает глаза.

– И сколько эта здесь жить собирается? – спрашивает Миша и слово "эта" он произносит в мой адрес. И опять на меня не смотрит.

– Недели две, – отвечает Римма. – Ничего. Вместе поживем. У каждого, считай, своя комната, – Мишка явно хочет что-то возразить, но Римма быстро меняет тему, задав вопрос: – Есть хочешь?

И Миша, словно славшист, опускает голову, слегка ее качая, и спокойно отвечает:

– Да, я бы что-нибудь сожрал.

Римма ведет внука на кухню и я наконец могу свободно пройти по коридору к своей комнате.

Оказавшись уже за дверью, я быстро надеваю пижаму и залезаю под одеяло.

Хочу как можно скорее уснуть, только вот мысли одолевают. Не дают.

Почему Мишкино отношение ко мне так поменялось?

Что могло случиться?

Да, мы много лет не виделись и не общались. Но я точно ничего плохого ему сделать не могла. Как и сказать. Просто не было ничего плохого.

А тот поцелуй... Ну подумаешь. Это у меня он был первым. А у Мишки вряд ли даже десятым.

И о Мише я практически не вспоминала. Всего пару раз...

Сон никак не идет, а мне ведь завтра на работу. Первый мой рабочий день. Надо выспаться, а я никак не могу. Да ещё в горле сухо, странная жажда у меня. И ее следует утолить.

Тихонько поднимаюсь с кровати и на цыпочках выхожу из комнаты. По коридору передвигаюсь бесшумно, как вдруг слышу голоса. Доносятся они из комнаты Риммы.

– Ты чего так на девочку обозлился? – спрашивает соседка.

– С того. Сама ведь знаешь, ба.

– Это из-за отца?

– Именно.

И мне бы пройти мимо, на кухню, выпить стакан воды и вернуться обратно в комнату. Но...

Но я как приклеенная замираю на месте. И бесмтвдно подслушиваю чужой разговор.