Стоп. Кто тогда ее сожитель?

Тим, удовлетворившись увиденным и явно благосклонно отнесясь ко мне, подходит и по-мужски протягивает руку. Машинально беру его теплую крохотную ладонь и пожимаю. Крепко, но не причиняя боли. Мальчуган сканирует меня серьезным не по годам взглядом и слегка кивает, то ли мне, то ли каким-то своим мыслям.

— Тимофей! — представляется он.

— Стас, — хрипло отвечаю я.

Или правильнее сказать — папа?

14. Глава 14. Пропала

Алена

Все, кто был в доме, вышли на улицу встречать автомобиль. Никто не смог остаться внутри. Судя по лицам, собравшиеся переживали за Тима ничуть не меньше меня.

Я кутаюсь в теплое пальто, но внутри все по-прежнему дрожит. Север рядом со мной. Касается меня плечом и, откровенно говоря, я благодарна ему за это. Так мне спокойнее, так я чувствую, что не одна.

Я поняла, что пропала, в тот момент, когда автомобиль с Тимофеем и людьми Стаса заехал на территорию его особняка. Когда задняя дверь открылась и из нее выбежал мой малыш.

Рванула к нему и сграбастала в крепкие объятия. Думала, с ума сойду за это время, которое, по ощущениям, тянулось бесконечно. Но теперь все закончилось, мой сын со мной, и я зацеловываю его, не в силах оторваться.

Вокруг суета, но мне до нее нет никакого дела, главное — он.

Сама и не заметила, как оказалась в доме. Взгляд Стаса откровенно обжигает. Вероятность того, что он не увидит лицо Тимофея, — ничтожна, а значит, это неизбежно.

Масштаб катастрофы просчитать сложно. Практически нереально. Но я сопротивляюсь. Из последних сил держу оборону и прячу лицо Тима, хотя осознаю, насколько это глупо.

Это всего лишь оттягивание неизбежного, которое не приведет ни к чему.

В момент, когда Север видит лицо своего сына, мне хочется провалиться сквозь землю. Я вижу, как все маски Стаса трескаются и осыпаются под ноги пылью.

На его лице отражаются растерянность, потрясение, непонимание и злость… Да-а, злости там много, и я даже знаю, кто пострадает от нее.

Я не хотела всего этого, видит Бог, не хотела. Ведь я же шла к Стасу, чтобы рассказать ему о том, что беременна. Хотела поделиться новостью, но все пошло через одно место. Потом я была зла, а еще растоптана и унижена. Он наговорил мне всякого, и мне захотелось ужалить его побольнее.

Тим и его отец жмут друг другу руки. Я же чувствую, что так, как раньше, уже не будет никогда. Стас все понял, раскусил меня и теперь не отпустит. Не отпустит сына, конечно же, не меня. Я великому мэру не нужна. Разве что в качестве игрушки или картинки рядом с ним — и то не факт.

Север садится на корточки перед Тимофеем, так и не отпустив его руки, и заглядывает в лицо:

— Ну что, Тим, проголодался, да? Пойдем посмотрим, чем можно перекусить? Наверняка Надежда Константиновна приготовила что-то вкусненькое.

Голос Стаса подводит. В нем больше нет стали. Какой-то трепет, переплетенный со страхом и болью. Вот они — два моих Севера. Один походит на другого как две капли воды. И внешне, и внутренне они очень схожи, я отмечала это неоднократно. Именно поэтому Стас без труда разгадал в нем своего ребенка.

— А кто такая Надежда Константиновна? — интересуется сын, не переставая вертеть головой по сторонам.

— Она готовит еду и убирает в доме, — поясняет Стас.

Тимофей нерешительно осматривается и, найдя, держит меня в поле зрения:

— Обычно мне кушать мама готовит.

— Правда? — наигранно удивляется Стас и поднимает на меня взгляд, который не сулит ничего хорошего.

— Да-а, — тянет Тимофей и говорит уже решительнее, — мне мама по утрам делает запеканку. Я люблю запеканку. В ней много кальция, который делает мои руки и ноги крепкими.