Договорить он не успевает. Влетев на всей скорости в глубокую лужу, машина окончательно теряет управление. Нас резко заносит, автомобиль идёт юзом. Стас пытается вернуть управление, выкручивает руль, вжимая педаль тормоза. Наверное он делает что-то не то, так как это совсем не помогает. Напротив, нас кидает из стороны в сторону, закручивает и бесконтрольно несёт куда-то вбок.

Словно со стороны слышу свой пронзительный крик. Из-за сплошной завесы дождя вылетают очертания фонарного столба. Он стремительно приближается, несётся на нас, не оставляя ни единого шанса избежать столкновения. Стас ещё пытается что-то сделать, но я понимаю, что уже ничего не исправить. Заглушаю рвущийся из груди вопль и инстинктивно прикрываю живот. Мир сжимается, рвётся на части со скрежетом сминаемого железа, со звоном вылетающих стёкол. Я не успеваю почувствовать боли – вслед за жутким ударом наступает полная тишина. Темнота, вакуум, в который уже не проникают ни ощущения, ни звуки. Чёрное ничто из которого мне уже не суждено выйти прежней.

***

— Люб, тут Синицына очнулась. Позови Черезова, — тёплый сочувствующий голос, мягкая прохладная ладонь, убирающая с моего лица непослушную прядку волос, — Тише, милая, тише. Всё хорошо. Тебя прооперировали. Ты в реанимации, но это стандартная процедура. Сейчас доктор придёт и всё тебе расскажет.

***

Седовласый мужчина склоняется надо мной, осматривает, светит ручкой-фонариком в глаза, сверяется с показаниями присоединённых ко мне приборов.

— Так, ну, в общем-то, всё идёт как надо. Давление и сердцебиение в норме, температура тоже… Говорить не пытайся, с трубкой это не самый лучший вариант. Потерпи немного, если всё хорошо, то завтра её уберём. Моргни, если поняла.

Моргаю.

Ноги затекли. Пытаюсь пошевелить ими, но почему-то не получается. Испугано тянусь к животу. Ловлю на себе цепкий взгляд врача, впиваюсь в него глазами, кричу мыслено:

— Что с ребёнком? Умоляю, скажите, что всё хорошо! Почему я не могу пошевелится?!

— Ника Александровна, к сожалению у меня для Вас не самые хорошие новости, — переходя на Вы, тускло говорит доктор, — Вы поступили к нам в очень тяжелом состоянии. Если честно, то это чудо, что нам удалось Вас так быстро стабилизировать. Основной удар при аварии пришелся на Вас. Ваш супруг отделался испугом, ушибами и ссадинами, а вот Вы… Переломы, сотрясение, обширное внутреннее кровотечение… К сожалению нам не удалось сохранить Вашу беременность. Мне очень жаль.

Удар, ещё удар, сердце сбивается с ритма, ухает в зону живота, прошивая тело мучительной болью. Мой малыш! Моё маленькое солнышко! Его больше нет! Мне не удалось уберечь свою кроху.

Мычу, отчаянно верчу головой, не в силах поверить в случившееся. Выдергиваю из руки шланг капельницы, тянусь к перекрывающей горло трубке, хочу вытащить то, что не даёт мне кричать, выть во всю силу сжигающего меня горя.

— Света, срочно успокоительное! — кричит доктор, перехватывая мои руки, — И удерживающие фиксаторы!

Мою руку вытягивают, выпримляют, пристёгивают мягкими ремнями к ограждению кровати. Медсестра вставляет в катетер шприц. Секунда и по моим веном разливается горячая жидкость. Силюсь вырваться, но под действием лекарства, сознание отключается и я проваливаюсь в милосердные глубины тьмы.