А вот это уже интересно…

– И какой твой самый главный секрет? – я подкрался незаметно к ней сзади.

Сам не понял зачем, но просто… просто захотелось еще раз заглянуть в эти глаза.

– Я не могу тебе сказать, – отчего-то тихо прошептала Эля, поворачиваясь ко мне.

– Почему? – так же тихо поинтересовался я у девушки.

– Потому что этот секрет я прячу настолько глубоко, что боюсь признаться даже самой себе. – Вот так загадка.

– Так озвучь его. К чему теперь эти страхи? – искушал я бедную девочку, потому что очень сильно хотел узнать ее тайны, увидеть ее настоящую.

Она задумалась. На секунду закрыла глаза и тихо, едва уловимо, выдала:

– Я просто хотела, чтобы меня любили…

Услышанное повергло меня в шок. Давно меня ничто так не пронимало, а эта девочка… перевернула что-то внутри, будто возвращая в чувства из детства. Своей искренностью и непосредственностью Эля смогла заинтересовать меня. Зачем? Впустить ее в свой дом. Узнать секреты. Позволить себе крепко прижать к груди эту беззащитную девочку. И понять… что никому не дам в обиду.

– Пойдем, – ласково я подхватил ее под руку, ибо прекрасно понимал – Эля устала и еле стоит на ногах.

Расположил я ее в гостевой напротив своей комнаты. Аккуратно уложил в кровать. Вытер застывшие слезинки влажным полотенцем и, тихо прикрыв дверь, ушел к себе.

День был тяжелым, но интересным. А завтра будет еще интереснее, чует мое сердце. Тогда я и не знал, что ночь мне предстояла тоже нескучная.

5. Глава 5. О чем болит твоя душа?..

Элан

– Папа, папа, нет! – услышал я сквозь сон дикий крик. Открыл в темноте глаза и сразу понял, что кричала в соседней комнате моя загадочная особа. – Папа, пожалуйста! – кричала она, заставив меня тут же спрыгнуть с кровати и помчаться в соседнюю комнату.

– Эля, – коснулся я аккуратно женского плеча.

– Папа, нет… нет, папа, – бедняжке явно снился кошмар.

– Эля! – чуть сильнее подергал я ее за плечо.

– Нет! – и девушка резко открыла глаза, садясь на кровати.

Вся мокрая, с размазанной по всему лицу тушью она выглядела измученной и явно уставшей, поэтому я решил действовать быстро.

– Все хорошо, девочка, – убрал я одеяло, пытаясь поднять ее, – я здесь, рядом, ты не одна, – подхватил Элю на руки и понес в ванную комнату.

– Это сон, – стучала она зубами, крепче прижимаясь ко мне.

– Это сон, – безоговорочно согласился с ней, облокачивая девушку о бортик ванной. – Надо умыться, – и замялся, не зная, как поступить с ее одеждой. Но Эля опередила меня сама и, пока я включал прохладную воду, стянула платье, оставаясь в одном белье.

Она была будто в бреду, в кошмарном сне, поэтому действовала на автомате – залезла в холодную ванну, в которую не успела даже набраться вода, и еще сильнее начала стучать зубами, покрываясь мурашками.

– Эля, ты же замерзнешь, сейчас прибавлю тепла, потерпи, – пытался уговорить я ее, но она совсем меня не слушала – глядела в одну точку и видела будто совсем другую картину перед глазами.

Ванну постепенно начинало укутывать теплым паром, а я все ждал, когда же девушка расслабится и придется в себя, но Эля по-прежнему была натянутой как струна. Может, это лунатизм? Почему она практически не реагирует? Что за страшный сон такой?

Тут ее глаза забегали, ладонь прижалась к губам, и я тут же среагировал.

– Вставай, – поднял я мокрую девушку из ванны. – Давай, моя хорошая, – и довел ее до унитаза, помогая аккуратно опуститься на колени.

Женские волосы ночью в такой позе я держал впервые. Элю жутко тошнило, алкоголь выходил из нее, а вместе с ним лились и слезы в полупьяном бреду.