- Доброе утро, любимая, - шепнул он, нежно проводя костяшками пальцев по шее и ниже по спине.

- Доброе, - я развернулась, чтобы поцеловать его, но неожиданно вспомнила… - Было бы еще добрее, если бы мой муж не срывался по ночам успокаивать слишком нервных родителей. Все это можно перенести на рабочие часы, милый.

Он отстранился. Его серые глаза пристально смотрели на меня.

- О чем ты?

- О том, что проснулась чуть за полночь, а тебя нет в постели.

Он смотрит на меня так, словно я рассказала ему о существовании единорогов. А потом взгляд становится осмысленным и снисходительным, словно я ребенок и еще слишком многого не понимаю в этой жизни.

- Тань, тебе наверно просто приснилось. Ты слишком загрузила себя этим праздником, слишком рьяно взялась за его организацию. Может быть передашь часть работы кому-то другому? Мама Жени Леденцова готова помочь, она хорошо наладила контакт с другими родителями и неплохо справляется.

- Но я лучше! - спорю с ним.

- Несомненно, сладкая. Я просто беспокоюсь за тебя, - Глеб наклонился и поцеловал меня в щеку, а потом поднялся с постели и отправился готовить завтрак.

А я осталась заправлять кровать.

Может и правда мне все приснилось.

4. Глава 1.2

Глеб уехал на работу через час, а я прибралась на кухне, немного посидела в интернете в поисках нового поставщика буклетов для команды, а потом сама стала собираться в город.

У меня было две остановки.

Первая - это торговый центр. Нужно было купить что-то на праздник. Все мои вещи стали велики, после того как я сбросила почти десять килограммов в больнице - они висели на мне и никакие хитрые приемчики не помогали сделать вид привлекательнее.

Вторая - женская консультация. На сегодня был назначен плановый осмотр после выписки у Людмилы Ивановны.

Магазины и отделы меня утомили так быстро, что вместо поисков модного и нарядного платья, на которые могли уйти часы я решила остановить выбор на объемном кремовом свитере и симпатичных джинсах с высокой посадкой. Да, консервативно, но всегда актуально.

Перед приемом забегаю в кондитерскую, чтобы угостить своего врача свежими эклерами.

- Зачем ты, Таня! - охает она, а потом благодарит и тепло улыбается.

- Это вам к чаю. Все-таки благодаря вам я наконец-то на ногах и могу заняться чем-то кроме критики больничной еды и отсутствия бесплатного вай-фая.

Людмила Ивановна улыбается моей шутке, но быстро берет себя в руки и смотрит в мою карту. Делает пометки, что-то отмечает в компьютере.

Время тянется катастрофически медленно. Я знаю, что на собирается сказать мне что-то не очень приятное. Что в ближайшие полгода-год мне не стоит предпринимать попыток к беременности, что нужно пройти курс гормонов и восстановить организм после такого удара. Она скажет о том, что лучше задуматься об ЭКО или рассмотреть “другие” варианты.

Но все это не про меня и не про Глеба. Муж бредил, мечтал, хотел больше всего на свете сына. Еще одного сына.

Он любил нашего Мишку, но воспитать еще одного мальчишку стало для него первостепенной задачей. И для меня тоже.

Несмотря на то, что с каждым разом дыра в моей груди от потери становилась все больше, а организм истощался сильнее - я не могла отступить от этой цели.

- Людмила Ивановна, просто скажите что я должна делать. Вы же знаете, что я ваш самый послушный пациент и сделаю все, чтобы родить ребенка. Если нужно в следующий раз залягу на сохранение и не выйду из палаты все девять месяцев.

- Не нужно, Танюш, - строго и грустно. Без обычной нотки бодрости.

- Когда можно пытаться?