Я припарковалась у дома родителей. Взбежала по лестнице на третий этаж. Замерла в нерешительности.

Я не имела права говорить матери с отцом, что мой брак разрушился. Они слишком хорошего мнения о Тиме. Они на самом деле восприняли его как сына. И если я скажу, то отец ценой своей жизни устроит мне развод. Просто бросил в лицо Тимофею деньги, откажется от лечения, лишь бы я не жила с мужем, который предал меня.

Я позвонила.

Мама, которая вышла на пенсию и работала репетитором, была по привычке собрана: строгое домашнее платье и собранные в пучок волосы.

— Привет, а я решила, чего мы по телефону общаемся, и приехала.

Мама растерянно кивнула и пропустила меня в квартиру. Я сбросила кроссовки, поставила в шкаф свой рюкзак и прошла в зал.

Папа читал русскую классику, сидя в кресле-качалке. Он сдвинул на кончик носа очки и посмотрел на меня, словно увидел призрака.

— Девочка моя, что случилось? Мы же неделю назад только виделись, — протянул папа и начал цепляться пальцами за стенку, чтобы кресло уперлось краем ножек в пол. Я подбежала и подала руку.

— Просто мимо проезжала, — неправдоподобно соврала я.

— Ну это хорошо, мама, наверно, чай уже поставила…

За чаем папа рассказал, как закончилась осенняя реабилитация, как в него капельницами тыкали и вообще… Пора бы прекратить.

Мое сердце сжалось в комок. Я опустила глаза в пол и тихо уточнила:

— Но почему, пап? — мама похлопала меня по коленке и сама объяснила:

— Вернуть состояние до инфаркта они не смогут, а все, что сейчас делают, только выкачка денег…

— Если в этом проблема… — начала я, понимая, что к Тиму я оказалась привязана куда сильнее, чем казалось в самом начале.

— Нет, конечно. Тимоша никогда не считал эти деньги и даже не давал задуматься о таком. Но мы же не глупенькие… — папа подмигнул мне левым глазом. — Тем более мы узнавали, такое и в государственных больницах делают, только лекарства самим лучше покупать… Поэтому чего лишний раз у вашей семьи на шее сидеть…

Я покачала головой.

Нет. Так дело не пойдёт. Я не могла позволить, чтобы папа так относился к своему здоровью. Если с ним что-то случится, если он…

Я запила свою панику чаем.

Мне нечего было сказать, но это не означало, что я оставлю эту тему. Это не значило, что родительское решение фактически развязало мне руки.

Нет.

Через четверть часа мама стала готовиться к приходу ученика. Я прошла за ней во вторую спальню, которую после моего отъезда родители переделали в кабинет.

— Мам, — тихо начала я. — Слушай, мне не нравится то, о чем вы думаете.

Мама поправила прописи — занималась она исключительно либо подготовкой к школе, либо уже с детишками с первого по пятый класс.

— Я не знаю, почему у вас такие мысли, но, мам… На всякий случай… — я вытащила из рюкзака деньги, которые оставил мне Тим, и положила на край стола. — Пусть эти деньги будут на тот момент, если вы все же решитесь отказаться от весенней реабилитации…

Мама чуть не села мимо стула. Она взмахнула руками и поймала ладонью край стола.

— Злат, ты что творишь? — заикаясь, спросила она. — Что это такое?

Ее палец уткнулся в купюры, а я пожала плечами.

— Тим с утра оставил на всякие расходы… Я все взвесила и поняла, что их нет на данный момент. Пусть это будет такой финансовой подушкой…

Мама все же нашла свой стул и села на него, горько всхлипнув. Я смотрела на мать с паникой, потому что если она сейчас догадается…

— Злат, это все из-за детей? Да? — нелогично уточнила мама. — Просто скажи, что у вас проблемы и вы решились разойтись из-за того, что ты не можешь родить, а деньги это откуп Тима?