– Дашь мне Айрин? – он мягко потянулся к малышке. – Я оставлю ее у Виолы – она убирается в участке. Нехорошо ребенка к трупам тащить.

Айрин сцапала Феба за палец, и я улыбнулась. Похоже, дочурка у меня самостоятельно приняла решение! И отправилась к тете Виоле, которая с радостью согласилась присмотреть за ребенком. Мы же вдвоем направились по лестнице в подвал.

Зайдя в нужную комнату, я поежилась. Было прохладно. В углу виднелась странная конструкция из металла, в которой приглушенно светились голубые кристаллы. Наверно, ледяная магия.

Под самым потолком находилось крохотное окошко, через которое сочился слабый свет. Он падал на бледную, отливающую синевой кожу мертвой девушки. К нашему приходу Эмми положили на стол в середине комнаты, прикрыв обнаженное тело белой простыней.

Феб подошел ближе, чтобы зажечь свечи. Но мне и без дополнительного освещения все было прекрасно видно! Даже более чем! Я сглотнула, пытаясь подавить наплыв дурноты при виде уродливой раны на шее Эмми. И еле заставила себя подойти ближе. Еще вчера эта гадина кувыркалась с моим мужем! А сегодня… выглядела сломанной куклой.

Я сама не поняла, как кончики моих пальцев потянулись к ее запястью. Казалось, меня позвала неведомая магия? И стоило коснуться, как я ухнула в темноту, как в колодец.

Я видела Эмми со стороны. Видела, как она испуганно сглатывает, чувствуя прижатое к горлу холодное лезвие. Ее рука задрожала, сжимая большое белое перо. Так, что чернила сорвались кляксой. Но убийца лишь сильнее прижал кинжал к шее, и на бледной коже выступила кровь. Я слышала испуганные всхлипы, рыдания Эмми, переходящие почти в скулеж на одной ноте. Когда мольбы отпустить оставались без ответа. И вот, из-под кончика пера вылетело то самое «Помогите». Убийца отвел кинжал, и с его кончика сорвалась капля крови. Испачкала дорогую бумагу… В этот момент Эмми схватила тяжелую чернильницу, замахиваясь по своему мучителю. Но увидеть его лицо я не успела. Ведь он лишь ненадолго отпрянул, хватаясь за разбитую бровь. А Эмми бросилась прочь. Дальше картинка прерывалась, перескакивала, словно в панике она и не помнила деталей. Только узкий переулок, темноту и бешено колотящееся сердце. А потом собственный дикий крик и слепящую боль от взмаха кинжалом по шее. Уже оседая на землю, Эмми увидела своего убийцу. Его лицо скрывалось в тени капюшона. Но куда надежнее черты скрывала черная кожаная маска.

– Мэри, Мэри, очнитесь! – раздался голос Феба.

И я поняла, что кричу вместе с ней, с Эмми, чей крик еще звенел у меня в ушах. Мои ресницы резко взлетели, взгляд в ужасе метнулся по сторонам. Нет, никакого темного переулка… Только кабинет Феба.

– Маска… у него была маска… – пробормотала я, как в бреду, непослушными пересохшими губами.

Феб оказался внимателен и заботлив. Он отошел на пару шагов, плеснул в стакан воды, протянул мне. Я жадно отпила, закрыла глаза. Сердце трепыхалось, как бешеное. Феб мягко, успокаивающе погладил меня по волосам.

– Тебе стало плохо там, в подвале, когда ты увидела тело. Можно понять. Зрелище не для хрупкой девушки. Ты даже закричала, когда пришла в себя…

– Феб, у меня было видение! – встрепенулась я, перехватывая его руку, отчаянно заглядывая в глаза. – Как тогда, в экипаже! Я видела, как убили Эмми! У него была маска, черная кожаная маска, как на маскараде!

– Но в городе не было никакого маскарада. Мэри, послушай, ты просто… – вздохнул Феб, проводя кончиками пальцев по моей щеке.

Он осекся. Отвел взгляд. Видно, тоже вспомнил про то первое видение? Достаточно детальное. Где мне неоткуда было знать про фамильный кинжал с резной рукояткой, которым убили невесту Феба. Но он решил сменить тему: