Его родители приняли меня в штыки. Ну правильно — кто я такая?! Девчонка-сирота без роду без племени. Лимита, устроившая свою жизнь за их счет. Первое время я часто плакала после того, как мы посещали их дом, и Алекс постоянно меня защищал и утешал. Позже мы решили, что я больше не буду к ним ездить, и на этом всё более-менее успокоилось.

Но совсем недавно остро встал вопрос о наследстве и наследнике. У отца Алекса обнаружили проблемы с сердцем, и он буквально требует внуков. Точнее, внука. Девочки его интересуют мало, и от меня требуется только мальчик. Как ни странно, мне всё равно, я не обижаюсь. Мальчик — значит, мальчик. Мне бы просто кого-то родить. Хоть пятерых пацанов, это было бы за счастье. Возможно, тогда его родители наконец оставят меня в покое.

Но в итоге ни мальчика, ни девочки — никого. Чувствую, как пустеет наш дом. Муж всё чаще пропадает на работе.

Я не работаю уже третий год. Так предложил наш врач во избежание моих стрессов и усталости.

Помню, когда только заговорили про ЭКО, я порхала как бабочка в надежде, что теперь-то всё образумится. Мне даже страшно не было. Возможно, потому что я не знала, как это трудно, сложно, неприятно. Ведь вначале было болезненное лечение, набор веса, потому что доктор решила, что я слишком худая. Впрочем, после приема гормонов вес я стала набирать быстро и неконтролируемо. Так, что через год с трудом узнавала себя в зеркале.

Теперь мучительно балансирую на приемлемом рационе, стараюсь сильно не отъедаться. Мне кажется, я и так уже выгляжу не очень. Не очень свежей, не очень красивой, не очень стройной. Постоянный стресс от неудач сказывается на внешности и настроении. Муж всё реже предлагает куда-то съездить и просто выйти прогуляться.

И что с этим делать, я не знаю. Попыток, может быть, еще много, но будет ли толк, никто точно не скажет. Может, я зря мучаю себя и свое тело... Честно говоря, я бы вовсе перестала надеяться и жила бы полноценной жизнью, но не могу ему это сказать. Не имею права.

Ведь я должна родить наследника.

В спальню Алекс приходит поздно ночью. Думает, что я сплю. Не помню, когда в последний раз у нас был интим.

Тянусь к нему, но чувствую абсолютную холодность. Пытаюсь погладить горячее тело, но Алекс слегка ведет плечом, чтобы я отстала.

— Я правда очень устал, — тихо просит он, и я отворачиваюсь.

Слезы душат, буквально не давая дышать, и я совсем не знаю, что со всем этим делать.

***

Утром встаю пораньше, но мужа уже и след простыл. Трогаю его часть постели — давно остыла. На часах нет семи, куда же он так рано ушёл? Хотя, кажется, сквозь сон я слышала звонок его телефона. Может, что-то случилось на производстве? У Алекса напополам с отцом несколько мебельных фабрик, и порой он срывается по звонку, если случаются неожиданные проверки или что-то экстраординарное.

Спускаюсь в столовую. На столе пустая чашка. Есть он не стал. У экономки сегодня отгул, так что убираю все сама.

Нехорошие подозрения терзают душу и сердце. Еще этот звонок вчерашний. Не могу сидеть на месте. Хочется развеяться где-нибудь, но идти куда-то еще очень рано, все закрыто.

Поднимаюсь наверх, раздеваюсь, чтобы принять душ, и прохожу мимо зеркала. Взгляд цепляется за отражение, и я встаю как вкопанная, не в силах поверить, что в нем я. Расплывшаяся фигура, тяжелые бедра и слишком большая грудь. Алексу всегда нравилась моя аккуратная «двоечка». Лицо уставшее, со следами слез. Опухшее и некрасивое.

Где та беззаботная девчонка, стройная как лань, тонкая и звонкая?

Придирчиво начинаю осматривать всю себя и буквально везде нахожу изменения. Что это за маникюр и куда подевался шикарный педикюр на ногах? Что с моими волосами? Когда я успела так себя запустить? Как я не заметила, что превратилась в полусонное нечто? Господи...