– Ты просто не знаешь каков я в деле, – фыркает он, закрывая дверь изнутри и проходя к одному из скоростных лифтов.

Предпочитаю это замечание просто проигнорировать.

В полной тишине мы поднимаемся на 83-тий этаж и заходим в квартиру.

После нашей со Стасом двушки, она кажется мне просто огромной, хотя, по словам Егора, здесь всего две жилых комнаты. Моё внимание привлекает буквально всё, но больше – панорамные незанавешенные окна с потрясающим видом на столицу.

Молодец. Зарабатывает свои миллионы, не успев состариться. Становится интересно, кто же он по профессии?

Пока Егор теряется где-то в пространстве квартиры, я осматриваюсь.

На низком журнальном столе перед диваном, на самом диване, в кресле-реклайнере и даже на кухонном острове – повсюду фотографии. Девушек. Обнаженных. Живых и мёртвых.

На несколько секунд меня охватывает такая животная паника, что я не могу дышать. А затем мою голову пронзает мысль: этот мрачный тип всё-таки оказался серийным убийцей! Если ни кем-то похуже.

Всё. Просто роликами здесь не отделаться.

Мне реально становится дурно.

Судорожно я хватаю ртом воздух и пячусь назад, пока не натыкаюсь на рабочий стол, где тоже царит невообразимый беспорядок: мятые исписанные листы, какие-то рисунки и наброски, круги от чашек и пятна от кофе; опять фотографии, только на этот раз с изображениями разной тематики. Здесь и живая природа, и чьи-то портреты, есть даже… изуродованный труп.

Сердце на паузе. Страх сковывает тело.

Совершенно случайно среди всей этой кучи, глазами нахожу сложенную газету с кричащей передовой статьёй:

“Проклятое шоссе открыло сезон: жуткие подробности двойного убийства проституток”

В самом низу страницы – подпись: «Автор Егор Арский».

– Я криминальный репортёр. Пишу заказные статьи для ТОПовых издательств, – вдруг слышится у меня над ухом, от чего я буквально подскакиваю на месте и резко оборачиваюсь, едва не выбив из рук Егора квадратный прозрачный бокал. – Кстати, я мог бы неплохо заработать на твоей смерти, милая. Уже сейчас вижу орущий заголовок: “Серые безжизненные глаза стёклышками смотрели в небо. Юная, красивая, жаль, что дура…” Но, видимо, ещё не достиг высшей степени мастерства журналиста. Недостаточно циничен.

– Зато теперь ты – герой, – бормочу, неторопливо перебирая и оценивая фотографии на свой придирчивый вкус. Не удержавшись, копирую его иронично-саркастическую манеру речи: – “Ведущий специальный корреспондент случайно оказался на месте происшествия и смог предотвратить ужасную трагедию…”.

– Это вряд ли удастся хорошо продать, – он широко улыбается. Протягивает мне бокал, к неясному содержимому которого я сразу недоверчиво принюхиваюсь, и морщу нос. Однако, крепко вцепляюсь в него двумя руками, чтобы, случайно ещё что-нибудь этакое не нарыть, к примеру, “скелет из шкафа”.

Егор заходит мне за спину, и наши тела соприкасаются на краткий миг. Случайно. Я вижу его отражение, обрамляющее мой силуэт.

Не могу сказать, что меня это сильно нервирует. Однако, становится не по себе, поэтому делаю шаг в сторону, чтобы сохранить допустимое расстояние.

– Геройство никому не интересно, – с коротким и явно поддразнивающим смешком продолжает он. – Людям больше нравится непоправимые трагедии. На худой конец любовные драмы. Только безобразные. Вот если бы я, узнав о твоей неверности, столкнул тебя с моста вниз, и ты переломала себе все кости об подводные камни – это была бы настоящая вкусная “конфетка”.

Фыркаю, тем самым выказывая своё отношение к услышанному, и, тем не менее, по коже бегут колючие неприятные мурашки.