Это не он.

Его брат-близнец?

Кажется, у Олега не было братьев. Хотя… Кто его знает? Он не знал своего отца, вдруг тот был таким же властным и отнял одного ребёнка у матери, которым оказался Кирилл? Но зачем Кириллу чужой ребёнок?

Покачиваюсь и едва могу удержаться на ногах.

Голова кружится, а тело становится слишком ватным.

Вера Петровна несётся на кухню и прибегает со стаканом воды. Она протягивает мне его трясущимися руками, а я залпом выпиваю всё.

С кем я только что целовалась?

Точно с монстром…

Вот только умеют ли монстры помогать другим?

Смотрю на Веру Петровну и понимаю, что ей известна правда, но она не станет раскрывать её мне, потому что боится гнева Сабурина.

Я всё это время называла его Зинегин, но он другой человек. И теперь я должна бежать от него ещё быстрее, сверкая пятками, потому что он не отец малышам, и только Богу известно, зачем они нужны ему.

21. Глава 20. Она

Бежать…

Нужно бежать подальше…

С такими мыслями я засыпаю и просыпаюсь.

Не хочется встречаться с Зинег… Сабуриным, потому что теперь я боюсь его ещё сильнее. В детстве я частенько слышала о том, что мы боимся того, что не понимаем особенно сильно, и это так. Пока я считала этого человека своим бывшим мужем, я хотя бы предполагала, что от него можно ждать, а теперь не знаю. Я не понимаю, зачем вдруг некоему Кириллу потребовались дети. Чужие дети, которые не имеют к нему совершенно никакого отношения. Одно знаю хорошо – он известен, поэтому побоится огласки своих «промахов». Если я дам интервью, в котором расскажу, что он пытается украсть моих детей, его бизнес может рухнуть. Сабурин должен опасаться этого. Вот только для начала я должна выбраться из проклятого особняка, которого охраняет толпа церберов.

Малыши просыпаются, поэтому я переодеваю их в новую одежду, которую уже вечером постирала и достала из сушилки. Пусть мне и неприятно принимать подачки этого “волка в овечьей шкуре”, но по-другому пока не получается. Он не позволил мне забрать наши вещи. Сама надеваю лёгкое платье. Признаться, я не носила раньше подобные вещи. Кажется, это настоящий шёлк, но я могу и ошибаться, потому что в дорогих тканях не разбираюсь. Да и вообще не разбираюсь в них особо. Как-то я скачивала описания различных видов ткани, хотела добавить его в книгу, но так и не вышло, потому что её синопсис был безжалостно отбракован редактором. Я так и не решилась написать собственную книгу, хоть частенько порывалась сделать это. И вот теперь понимаю, что точно никогда не напишу ничего.

Увидев роскошный манеж, в котором лежат их любимые игрушки, малыши покачиваются и бегут в его сторону.

С кухни снова доносится приятный аромат готовой еды. Кажется, Вера Петровна приготовила пирожки? Слюнки образовываются во рту, и я думаю, что неплохо будет позавтракать перед тем, как я сделаю задуманное. Мне нужно набраться сил.

Вера Петровна ласково улыбается, войдя в гостиную.

—Полечка, ты покушай. Суп остынет, и я покормлю детишек, — предлагает женщина, и я киваю.

Вот только я даже не подозреваю, что на кухне столкнусь с лже-Олегом. Мужчина пьёт крепкий кофе и поднимает на меня свой волчий взгляд.

Чем жизнь так сильно обидела его?

Он хочет отнять у меня детей, чтобы потом зацепить своего брата?

Смотрю на родимое пятно в районе виска Сабурина и убеждаюсь, что это не мой бывший муж. Раньше я этого не замечала, но теперь все детали бросаются в глаза. Пусть это пятно и маленькое, но у Олега такого точно не было.

— Доброе утро! — едва слышно говорю я и наливаю себе чай.

— Добрее не бывает, — буркает себе под нос Сабурин. — Сегодня нам с тобой придётся подписать бумаги, потому что я уже утомился от твоего нахождения рядом. Ты мельтешишь перед глазами и раздражаешь меня. А это платье тебе не подходит.