Кладу жучка в карман, поближе к его товарищу.

С ужасом думаю о том, как мне придется прожить остаток жизни взаперти, на правах какой-то рабыни для Эрика Майта, или обслуги. Чувствую, как метка на груди начинает ныть, лишь из за одного мимолетного воспоминания о лорде.

«Может быть так будет даже и лучше. Ведь он говорит, что любит меня, и что Скарлетт для него ничего не значит, — возникают у меня в голове предательские мысли»

-- Нет! — вслух говорю я, — это не мои мысли, ты меня не уговоришь!

«А что ты будешь делать одна? Скитаться всю жизнь и прятаться от лорда? Ведь он будет искать тебя повсюду, нигде тебе не будет покоя. Он не сможет просто дать тебе уйти, ведь его жизнь навсегда связана с твоей жизнью. Это залог его безопасности, держать тебя рядом с собой»

— Замолчи, — говорю я предательской метке, и начинаю тихонько петь детскую песенку, чтобы заглушить непрошенные мысли, которые навязывает мне метка:

Зеленеют в кронах листья

Птичьей трели льется звук

И одни лишь только мысли

О тебе мой милый друг

Мы с тобой найдем полянку

Соберем на ней цветов

И на берегу песчанном

Я умолкаю.

— Мне нравится, — говорит жук, высовываясь из кармана, — а дальше?

— Там была еще строчка, но ее нельзя петь, — шепчу я.

— Почему? — спрашивает жук, шевеля усиками.

Внезапно в памяти отчетливо возникает лицо женщины, которая оставила меня в приюте. Раньше я так часто пыталась вспомнить его, но оно ускользало от меня, превращаясь в туман. Так что в памяти остались лишь прикосновения ее нежных рук и голос. Этот голос много раз пел мне эту песню. Нежно, тихонько.

В голове ярко оживают воспоминание из детства.

Она поправляет мои волосы и просит меня, чтобы я не плакала. Она такая красивая, что на нее больно смотреть. Я улыбаюсь, радуясь, что наконец вспомнила.

— Никогда сама не пой последнюю строчку, — слышу я ее голос.

— Хорошо, — говорю я и утираю слезы.

— Только перед лицом неминуемой смерти. Ты поняла меня?

— Я поняла.

— Пообещай мне что будешь сильной.

— Обещаю, — говорю я, и вижу, что по ее щеке катится маленькая хрустальная слезинка.

Она резко встает, отпуская меня, отворачивается и уходит, а сердце мое начинает колотиться. Я хочу побежать за ней, но помню. что она сказала и остаюсь на месте, глядя ей в след. Она скрывается в тумане.

Незаметно для себя я погружаюсь в сон, свернувшись на неуютном деревянном ящике.

26. 26

Эрик

— Тормози! — кричит Калеб, высунувшись из окна.

Карета тут же тормозит, и я выглядываю в окно.

— Что такое? — спрашиваю я.

— Лорд Майт! Как хорошо, что я встретил вас, это истинное чудо, бог дракон услышал мои молитвы снова! — я вижу здоровенного мужика с ручищами кузнеца и печатью отчаянной простоты на лице, которая свойственна большинству трудяг.

Мужик снимает свою шапку и бухается на колени прямо в пыль возле моей кареты.

— Что это за чудак? — спрашиваю я Калеба.

— Вы не узнаете его, милорд? — говорит Калеб, улыбаясь во весь рот, — это же и есть отец Евы.

Я смутно припоминаю ту ночь, когда впервые пришел к Еве домой.

Точно, этот мужик был там. Он еще благодарил меня и целовал мне руки, когда я забирал его дочь. А когда он увидел деньги, что заплатил ему Калеб он и вовсе чуть не упал в обморок от благодарности.

Я в очередной раз удивляюсь тому, как мало надо простолюдинам для счастья — горстка монет, да доброе слово.

— Кажется, он ей не родной,, верно ведь?

— Все так, милорд, — говорит Калеб, — жена чуть ли ни силком заставила его взять девочку из приюта, он всю жизнь молился, чтобы скинуть лишний рот на какого-нибудь купца, или отпрыска мелкого помещика. Представьте, как он был рад, когда вы пришли за ней.