В ушах до сих пор стояло “любимый”, сказанное другой женщиной в адрес моего мужа. Моего первого и единственного мужчины, мужчины всей моей жизни.

Не знаю, каким чудом я смогла завести машину и добраться на другой конец города без последствий. Словно, пока я не доехала до конечной точки, организм держался из последних сил, оберегая меня, но стоило опасности миновать, и он сдался.

– Даша, ответь, ты меня пугаешь! – пыталась докричаться сестра.

А меня колотило крупной дрожью, и зуб на зуб не попадал.

Тимур мне изменял…

Разве, поехав по тому адресу, я отдавала себе отчет в том, что подозрения могут подтвердиться? Конечно нет! Я до последнего верила в то, что все звонки и фото лишь провокация, не более того. И меньше всего я ожидала увидеть своего полуголого мужа в компании другой женщины.

– Даш, – потянула меня вверх Соня, поставив на ноги. – Иди сюда, – помогла мне дойти до кухни, усадив на стул.

Сестра суетилась, и хлопали дверцы шкафчика,

– Держи, – она протянула мне стакан. – Выпей, – поднесла к моим губам бокал с характерным запахом валерианы.

Я сделала несколько глотков и, зажмурившись, откинула голову на стену, только теперь ощутив, как по щеками стекают горячие ручейки.

– Что там было? – не отставала сестра.

– Дверь открыла та самая девушка Вика, – выталкивала я из себя слова. – И когда она открыла дверь, из ванной вышел Тимур. В расстегнутой рубахе и с расстегнутыми брюками. Она называла его “любимый”.

– Даша! – с ужасом воскликнула сестра, прикрывая рот руками. – Мне так жаль, Даш! – заблестели ее глаза.

– У него другая, Соня! У Тимура другая, – осознание этого настигло меня, и только теперь меня прорвало.

Я облокотилась на стол, закрывая ладонями глаза и содрогаясь в рыданиях.

– Как он мог, Сонь! Как он мог? – завывала. – Я же для него все… у меня никогда никого. Только он. И я верила, что вместе до конца дней. Я хотела так! А он, – почувствовала, как сестра притянула меня к своей груди и нежно поглаживала по голове. И этот жест так напоминал мне маму, то, как она успокаивала меня, и я заплакала еще сильнее.

Мама любила Тима как сына и доверяла ему. И его измена стала бы для нее настоящим ударом. Жаль, что она в нем ошибалась.

– Как он мог! – кричала я в плечо сестры.

– Поплачь, поплачь, родная. Выплачь все раз и навсегда, чтобы больше никогда не проливать из-за этого подонка слез, – приговаривала младшенькая.

– И знаешь, – я оторвалась от ее плеча, горько усмехнувшись, – он говорил, что объяснит мне что-то. Словно я дура последняя.

– Вот же урод! – зло выплюнула сестра. – А я его еще братом считала.

– И самое противное, что эта Вика смотрела на мою растерянность и унижение и упивалась ими.

– Думаешь, она отправляла сообщения? – спросила Соня, когда основная истерика схлынула и я лишь всхлипывала, вытирая слезы.

– Наверное, – пожала плечами я. – Больше некому.

– Надоело ждать, когда Тим уйдет от тебя, поэтому вмешалась?

– Похоже на то, – схватила стакан с валерьянкой и допила его содержимое.

– Ну и дрянь!

– И тем не менее Тим спит с этой дрянью. Он осознанно сделал выбор в пользу другой женщины. Смотрел мне в глаза и твердил о какой-то там честности, – в памяти всплыл наш последний разговор после его возвращения из поездки, и я горько усмехнулась, чувствуя, как снова по щекам заструились слезы. – Он мне твердил про честность! Про честность с партнером! Он ! Мне! – истерично рассмеялась.

– И что ты думаешь? – задумчиво смотрела на меня сестра. – Выслушаешь его?

– Нет, Сонь! Я не хочу, чтобы он еще больше марал воспоминания о нашем браке наглой ложью. Хватит, я подаю на развод.