– Да, – плотно сжал челюсти муж. – И она не хотела влезать между нами.

– Ты еще больший идиот и слепец, чем я думала!

– Даш, но я сразу обозначил то, что я люблю тебя и предавать не буду.

– Прекрати унижать меня своей ложью! Прекрати!

– Малыш, я правда люблю тебя… – смотрел на меня муж, но мне было сложно встретиться с ним взглядом.

Я больше не видела его из-за пелены застилавших глаза слез. В горле встал ком, и сперло дыхание от осознания, что это точка. Между нами все безвозвратно разрушено

– Тим, – после паузы нашла в себе силы заговорить, – а теперь посмотри на ситуацию моими глазами, – сделала глубокий вздох. – Как бы ты отреагировал, если бы застал меня в доме коллеги в одной юбке и бюстгальтере, а потом нашел на его странице в соцсети фотографии, где его рука лежит у меня на бедре, его подбородок – на моем плече, и, как вишенка на торте, фото, где мы с ним лежим в одной постели, моя голова – у него на плече, а из одежды – только простыня, прикрывающая соски? – сморгнула слезы, не собираясь доставлять ему удовольствие видеть, как я плачу. – А под фотографией подпись: “Моя”.

Встретилась с темным взглядом мужа, лицо которого с каждым мгновением становилось все мрачнее.

– Ответ очевиден, – снова заговорила, отворачиваясь от Тимура и дрожащими руками наливая в чашку заварку.

– Даш! – услышала тихие шаги. – Я не собирался предавать тебя.

– Хватит, Тим. Все уже сделано, – разбавила коричнево-оранжевую жидкость кипятком.

– Нет! – подошел он сзади, обнимая меня за плечи и прижимаясь всем телом. – Ничего не сделано! Я обещаю, что обозначу границы в деловых отношениях с Викой…

– Тимур, остановись! – со звоном поставила чашку на стол, так что янтарная жидкость расплескалась по мраморной столешнице. – Нельзя отмотать назад то, что уже сделано. Слишком поздно! – боялась повернуться к нему лицом и ослабнуть.

А он вжимал меня в свое твердое тело, зарываясь лицом в мои волосы, и оглаживал руки, плечи, спустился к животу, поднимаясь ладонями вверх, к груди. Его прикосновения обжигали. Я слышала, как участилось его дыхание, чувствовала, как росло его возбуждение, но меня трясло от омерзения.

– Прекрати! – резко обернулась, отталкивая его от себя и отскакивая в сторону. – Все кончено, Тим. Я подаю на развод!

– Даш, ты просто не в себе. Тебе нужно остыть. А мне больше уделять тебе времени, – наступал на меня, снова пытаясь заключить в объятия.

– Нет! – уперлась ладонями ему в грудь. – Нет, Тимур! Все! Очнись! Не сработают привычные приемы в этот раз.

Но он по-прежнему пытался побороть мое сопротивление, притянуть к себе, поцеловать и заставить забыть обо всем, содрогаться под ним в наслаждении.

– Дашка, Дань, – схватил меня за кисти, прижимая их к моим бедрам по бокам и не позволяя дать отпор. – Любимая моя, – пытался поймать губы, но я уворачивалась, и он мазал губами по подбородку, виску, скуле.

– Нет, Тимур! Нет, – извивалась, стараясь вырваться из его объятий. – Ты мне противен! Твои поцелуи мне противны! – выплюнула, зажмурившись в отвращении. – Меня сейчас вырвет!

– Что? – замер Бакиров, испепеляя меня тяжелым взглядом.

– Мне противен ты, твои прикосновения, а поцелуи вызывают тошноту! – отчетливо проговорила, глядя ему в глаза.

Увидела, как раздуваются его ноздри и гневно сходятся брови на переносице, и ощутила краткую вспышку ликования.

– Мы разводимся! Поэтому прошу тебя собрать вещи и съехать сегодня же, – ни разу не дрогнула, выдержав тяжелый взор.

– Съехать, значит? – зло спросил он.

– Да. Думаю, тебя без проблем приютит твой бизнес-партнер.