Тая замолкла и уставилась в окно. Видимо, вспоминала, как ей потом влетело. Я даже ей сочувствовать начала и хотела пожалеть, когда Никита хихикнул:

— Чего примолкла, все рассказывай раз начала.

— А чего еще рассказывать, — отмахнулась Таис, — я тот флакончик зубами открывала, стоя в пижаме на ковре… У меня вся нижняя часть лица в зеленке, пижама в зеленке, и ковер местами… Пришлось его на дачу сослать.

Я погладила подругу по плечу:

— Бедненькая. Тебе сильно тогда влетело? А оттереть нельзя было?

— Нет, — ухмылялся за рулем Никита, — она пятна диском здоровья прикрыла, через три часа только обнаружили. Да и химии такой раньше не было. Но ей не влетело, родители у нас добрые. Да и я не в обиде — две недели дома сидел, от школы отлынивал. С тех пор и дразнится, зеленым носом называет.

Да уж. Думаю, если Тайкиных родителей расспросить про ее детство, там найдется много историй. Хоть книгу пиши.

За веселыми разговорами и воспоминаниями мы подъехали к панельной девятиэтажке, и Никита заглушил мотор.

Тая посмотрела на ухоженный двор и довольно произнесла:

— Дом, милый дом!

По ней было видно, что она соскучилась, хотя в Москве она никогда не вдавалась в трепетные воспоминания. И сюда она приезжала примерно раз в несколько месяцев. Но дом — есть дом!

Мы выбрались из машины, а Никита полез доставать из багажника наши чемоданы. Окно на первом этаже распахнулось и раздался старческий голос:

— Батюшки-светы! Тайка-хулиганка снова пожаловала!

В окошко высунулась седая старушка во фланелевом бордовом халате и истово крестилась. После третьего креста бабулька поинтересовалась:

— Таечка, ты насовсем или погостить?

— Погостить, баб Маш, — хохотнула подруга, — не бойтесь.

— Ну, слава богу, — выдохнула старушка и захлопнула окно.

— А соседи тебя любят, — улыбнулась я.

— Конечно, — утвердительно кивнула Таис, — я в их жизни оставила самые неизгладимые воспоминания.

Я даже не сомневаюсь. Возможно, в этом доме даже отдельный пункт в страховках есть «От Таисии Сосниной».

Родители Таи жили на третьем этаже, но мы воспользовались лифтом, чтобы Никита по лестнице чемоданы не тягал. Возле нужной двери брат с сестрой хихикнули, а я ошарашенно уставилась на объявление, написанное синим маркером на обычном белом листе и приклеенное к двери кусочком скотча. Оно гласило:

«Оружие, наркотики и столичные манеры оставляйте на дверном коврике. Соседи заберут».

Тая сорвала бумажку и довольно проговорила:

— Папа!

14. Глава 13

Дверь тут же распахнулась, и я увидела рослого подтянутого мужчину лет пятидесяти, удивительно похожего на Таю. Сразу стало понятно, кто в этой семье папина любимая дочурка.

Он схватил Таю в охапку и смачно чмокнул в щеку:

— С приездом, солнышко!

Она тоже поцеловала отца в щеку и объявила:

— Я к нам Маришку привезла. У нее муж козел!

— Ну и фиг с ним, — отмахнулся мужчина и добродушно произнес, — проходите. Мать комнату подготовила, и завтрак уже ждет.

Мы вошли в просторную прихожую, Никита закатил чемоданы, а в нос пахнуло ароматом свежеиспеченных блинов. Из кухни показалась миловидная женщина в домашнем спортивном костюме, со стильной стрижкой «Пикси». Они с Таей обнялись, и подруга представила родителей:

— Маришка, знакомься: мой папуленька Николай Иванович, и мамуля Ольга Викторовна.

— Можно просто дядя Коля, — отец протянул руку для рукопожатия.

— А меня зови Ольгой, — улыбнулась мама.

Когда все приветственные и ознакомительные ритуалы были соблюдены, Ольга велела всем мыть руки и идти к столу.

Мы быстро скинули верхнюю одежду, завезли чемоданы в комнату Таи и отправились ванную.