Если раньше у меня были слабенькие сомнения в его измене, то теперь их не осталось.

На тумбочке вибрирует телефон.

Иришка, подруга моя. Она сейчас отдыхает в Израиле. Жалко, что её нет рядом.

– Привет, – отвечаю тихо.

– Привет, подруга! – бодро вещает Иришка. – Ты почему как умирающий лебедь, а? Случилось чего? – сразу же считывает она моё состояние.

– Случилось, – всхлипываю я.

Не собиралась ничего рассказывать Ире, но только услышала её голос, и всё полезло наружу.

Ира слушает не перебивая. Я рассказываю ей всё, только про Громова не упоминаю. Почему-то об этом даже Ирке стыдно признаться, хотя она бы точно не осудила. Наоборот, посчитала бы меня дурой, что не воспользовалась ситуацией. И только когда словесный поток мой останавливается, Ира вздыхает.

– Да, уж, подруга. Сочувствую. Не ожидала я от Глеба такого. Хотя он у тебя всегда был тем ещё мудаком.

Ира и раньше недолюбливала Глеба, иногда тактично намекала, что он по отношению ко мне ведёт себя слишком давяще, местами даже пренебрежительно, но я всегда защищала мужа.

– Значит так, – решительно заявляет подруга. – Собирай вещички, моя дорогая, и дуй ко мне. Отпуск у меня длинный, квартира всё равно пустая, ключи возьмёшь у соседки, я её предупрежу. Была бы я рядом, устроили бы мы с тобой загул. А так, будем лечить нервы по видеосвязи.

– Спасибо тебе, Ир, – шепчу благодарно.

– Да не за что. Для чего же ещё нужны подруги? А ты там не раскисай! Покажи своему зарвавшемуся Глебу, что бабы наши ноги об себя вытирать не позволят.

Прощаемся. Я сижу, пытаясь собрать себя в кучу и решить, что делать дальше. Предложение Иры очень заманчивое. Оставаться под одной крышей с предателем у меня нет никакого желания. Я хочу сейчас быть подальше от него. Успокоюсь, а потом смогу решить, что делать.

Достаю чемодан, скидываю в него самые необходимые вещи.

Заглядываю в кошелёк – наличных у меня совсем немного. Нужно будет снять, не удивлюсь, если Глеб заблокирует мои карты сразу же. Есть ещё немного на моём личном счету. На первое время хватит, потом устроюсь на работу.

Вот зачем я рассчиталась два года назад? Глеб настоял. А я послушала. Да и сложно было совмещать работу и бесконечные походы по врачам.

Ладно, чего уж теперь. Опыт есть, голова на плечах тоже. Значит, не пропаду.

Скидываю с себя платье. Подношу его к носу, чувствую едва уловимый аромат мужского парфюма. Внизу живота вдруг требовательно тянет. Вспоминаю широкую спину Громова, его хриплый голос, руки, губы…

И так горячо внутри становится…

Может, зря я убежала? Нужно было дождаться, когда он проснётся?

И что тогда? А что, если бы на утро Громов выбросил меня так же, как тех, других женщин? Чем я для него особенная?

А ещё вспоминаю угрозу Глеба. “Убью тебя и его”.

Нет уж, всё я правильно сделала. Нужно забыть про Громова, и больше не вспоминать.

Переодеваюсь в удобный брючный костюм, ссадины на коленях болят, но сейчас это такая мелочь. Внутри саднит намного сильнее.

Выхожу в гостиную, прохожусь по другим комнатам, убеждаюсь, что Глеба нет. Отлично. Значит, я смогу спокойно уйти. А дальше будь что будет.

Выкатываю чемодан в прихожую, накидываю на плечо сумку, обуваюсь.

Открываю дверь, замираю…

На пороге стоит тот самый охранник, который нашёл меня сегодня утром.

– Маргарита Ефимовна, а вы куда? – спрашивает, преграждая мне путь.

– А я обязана вам отчётом? – смотрю на него с уверенностью, которой на самом деле не чувствую.

– Глеб Александрович не велел выпускать вас никуда из дома, – сообщает этот шкаф.

– Что? – офигеваю я. – В смысле, не выпускать?