– Всё не так…, – мой голос звучит настолько поломано и безжизненно, что я сама его с трудом узнаю.

– Рита…, – кривится Глеб недовольно, – только не начинай, а.

– Я не хочу начинать. Я хочу закончить. Ты что, пытаешься меня довести до ручки? – с ненавистью смотрю на Глеба. – Что я должна сделать, чтобы ты меня отпустил? Сдохнуть?

– Рита, я надеялся, что ты успокоишься в отпуске.

– Я успокоилась. Видит Бог, я ехала сюда с настроением всё наладить. Но ты…, – показываю на нашу кровать, как на проклятое место. – Ты притащил её сюда.

– Ты совсем уже? Тебе реально в дурку пора!

– На кровати новое бельё! Совсем новое! Я его не покупала! А на подушке белые волосы. Посмотри сам! – показываю ему на подушку.

– Я никаких волос не вижу! У тебя галлюцинации?

Смотрю на него загнанным зверем.

– Зачем ты это делаешь, а? – шепчу в отчаянии, понимая, что он специально доводит меня, а я ведусь. Надо как-то по-другому реагировать, но я не знаю, как успокоить чувства, рвущие душу в клочья.

– Рита, я вижу, что тебе нужна срочная помощь, – говорит он со мной, как с маленьким, непослушным ребёнком. – Отпуск тебе не помог. А значит, всё будет, как и раньше. Из дома не выходишь. Ни с кем не разговариваешь. Понятно?

Я не могу ничего ответить. Меня трясёт от злости и безысходности так, что зубы сводит.

– Понятно?! – гаркает муж.

Я вздрагиваю. Киваю. Просто, чтобы он отстал от меня. Не могу больше выносить его звериный взгляд. Мне от него физически больно.

Но я не собираюсь терпеть всё это.

Глеб выходит, а меня вдруг захлёстывает волна чёрной ненависти.

Бросаюсь за ним, хватаю со столика тяжёлую вазу с цветами и запускаю прямо ему в голову. Но он уворачивается, ваза разбивается о стену, осколки летят во все стороны.

– Ненавижу! – ору на весь дом. – Ненавижу! Хочу, чтобы ты сдох! Чтобы тебя никогда не было в моей жизни! Ты чудовище! Ненавижу! – бросаюсь на Глеба с кулаками. Бью его, царапаюсь, кусаюсь.

В квартиру влетает охрана, оттаскивает меня от мужа. А потом я чувствую укол в руку, следом накатывает резкая слабость… апатия… безразличие…

И темнота…

9. Глава 9.

Открываю глаза, медленно моргаю. Заторможенно оглядываюсь. Я у себя дома, в спальне, лежу на простынях с красными маками, вдыхаю противный сладковатый аромат. Кажется, ещё недавно мне это не нравилось? А сейчас совершенно безразлично…

Смотрю на окружающий мир, как кино по телевизору, который играет “фоном”.

Прислушиваюсь. За дверью голоса. Узнаю голос мужа и ещё чей-то. Женский. С капризными нотками.

– Тебе пора, Кристюш, иди, – это Глеб.

– М-м-м, я не хочу уходить. Я буду скучать. Почему ты не выставишь эту курицу?

Что за курица? Это кухарку Глеб вызвал? Она готовить собралась?

Мысли в голове путаются, изображение плывёт, я снова проваливаюсь в сон.

Через какое-то время открываю глаза, рядом женщина в белом халате и узких очках.

– Маргарита Ефимовна, вы меня слышите? – спрашивает она.

– Да-а-а, – киваю вяло. – Что-о со мно-ой, – речь растянутая, мысль сформулировать не могу.

– Всё хорошо, не переживайте. Вам стало плохо, ваш муж вызвал врачей. Но сейчас уже всё под контролем. Подлечим вас, и скоро будете снова бегать, гулять.

– Гу-ля-ть, – повторяю сонно. – Гу-ля-ть хо-чу.

– Будете, будете. Попейте, вот, – приподнимает мне голову, даёт выпить какую-то мутноватую жидкость. Она горькая, но я послушно пью.

И снова проваливаюсь в темноту.

Не знаю, сколько я нахожусь в таком состоянии, но кажется, довольно долго.

Когда выплываю в очередной раз, вижу рядом с кроватью молодую девушку. Ухоженную, красивую. Длинные светлые волосы уложены волнами, кукольное личико, слегка вздёрнутый аккуратный носик, и глаза такие огромные, ресницы пушистые, на руках яркий маникюр с цветочками.