— И скажи всем, чтобы не беспокоили меня сегодня! — ору во всё горло, пока Игорь спешно закрывает за собой дверь. — Удавлю всех, уволю! — а затем, уже в закрытую дверь летит клавиатура от компьютера и разбивается в дребезги.

Сердце колотится от ярости. Я не могу себя успокоить, как в дверь стучат. Я не успел выкрикнуть что-то нелицеприятное и откровенно жестокое, как увидел в проёме открывающейся двери тётю Нюру, нашу штатную уборщицу. Хорошо, что не сказал ничего.

— Сынок, ты чего тут раскидываешься всем подряд? Грохот слышала с самой подсобки. — спокойным голоском тянет щуплая женщина в годах, которая мне в матери годится, а может и в бабушки.

Добропорядочная женщина эта тётя Нюра. Всегда называет меня сыном. Ей одной я позволяю себя называть как-то иначе, кроме имени отчества, в отличие от остальных сотрудников. Остальным такое недопустимо.

— Извините, тётя Нюра, — произношу я на выдохе, осаждая себя и свою злость, ведь эта женщина не заслужила грубости, — я тут вспылил немного. Вы не убирайте пожалуйста, я сам за собой уберу.

— Ну нет, Максимка, это моя работа. У вас своя работа, а у меня своя. Я никому не позволю за меня её делать. Такой я принципиальный человек, ты же меня знаешь. — женщина наклоняется и встаёт на колени, чтобы собрать все осколки клавиатуры с паркета и складывает их себе в карманы.

— Знаю, тётя Нюра, — утверждаю я в ответ, — за это вас и уважаю.

— А что случилось у тебя, сынок? — интересуется она и поднимает на меня взгляд, — что так сильно тебя расстроило?

Я снова обошёл свой стол, сел в кресло и задумался. А стоит ли рассказывать и делиться с ней своими переживаниями? Вдруг, расскажет кому? Мне же не нужно, чтобы слухи пошли по компании. А с другой стороны, Игорь точно всем всё самым первым и растрындит. Он также не может держать язык за зубами, как не может устоять перед любой проходящей мимо юбки. Так что, может и стоит мне спросить совета у тёти Нюры. Она жизнь прожила, много чего видела и пережила. К чёрту, терять нечего.

— Да вот, жене я изменил, не устоял. — выпаливаю я, ожидая шквал эмоций и осуждений с её стороны. Ведь женщины в этом вопросе всегда солидарны и непреклонны.

13. Глава 5

Максим.

— Нууу, сынок, что я могу сказать… — тётя Нюра подняла голову и перевела свой взгляд от собирания кусков клавиатуры с пола, на меня. Но в её взгляде я не видел осуждения. Скорее, какую-то печаль и тоску. Будто, она жалела. То ли меня, то ли Софию. Этого я ещё не мог понять. — Ты безусловно поступил плохо, — твёрдо ответила она и приподнялась, встав на ноги, — но всегда есть но, правда ведь?

— Да… — протянул я на выдохе, оперевшись на стол пятой точкой и скрестив руки на груди, ожидая продолжения её фразы.

— И какое же у тебя но? — посмотрела на меня строгим вопросительным взглядом?

Я не знал, как пожилой человек отреагирует на такую историю. Не знаю, стоит ли говорить ей эти подробности? Но если я не расскажу всё как есть, то и не услышу её правдивое мнение. Пауза затянулась на две минуты. Всё это время тётя Нюра, не отводила от меня взгляда, оперевшись подбородком на черенок от швабры и слегка, еле заметно, переминалась с ноги на ногу, в ожидании моей истории. Терпеливо ждала и не давила на меня.

— Тётя Нюра, я вам скажу всё как есть, — решительно начал я, — их было двое. Тех, с кем я изменил. Рассудок помутился, когда ко мне подошли в ресторане две сногсшибательные красотки и начали откровенно флиртовать. Кровь прилила не туда, знаете. И дальше всё как в тумане. Я как идиот, даже не удосужился поехать в отель. Они почему-то ещё настаивали именно на мою квартиру, хотели поехать именно туда. А я не мог из-за помутнения рассудка трезво рассуждать. И поехал, поддался их уговорам, хотя осознавал, чем может всё кончится, — Нюра всё также смотрела на меня, совершенно не двигаясь и не отводя взгляд, только глаза её заметно расширились от удивления, а брови поднялись на лоб.