- Забери его с собой и катитесь отсюда! Это твой сын! Забери его!

Истерика, вот как это называлось. Я никогда раньше не закатывала скандалы и не была профессионалом в этом деле, но кажется мой муж все равно мел иммунитет к таким проявлениям женского поведения. Он безразлично посмотрел на битое стекло у ног, наклонился и поднял фото.

- Паша, пожалуйста. Я вернусь и мы все обсудим, но сейчас я должен уйти.

И он ушел, оставив меня без ответов, без возможности продолжать срывать на нем злость и негодование.

За спиной послышался шум.

Я обернулась и увидела как по лицу маленького мальчика, подглядывающего за ссорой двух взрослых у приоткрытой двери, катится слеза.

4. Глава 3

Егор.

Я ненавидел цвета больницы. Особенно - белый. Такой маркий и неправильный. Здесь его использовали везде, чтобы подчеркнуть свежий ремонт, но свежим он был лет пять назад и с тех пор многое изменилось. Опусти голову ниже и у плинтусов можно разглядеть все многообразие настоящей больничной палитры из потёртостей и полос: черных, красных, коричневых, зеленых. Грязь, кровь, кофе, что еще похуже.

В приемном отделении никогда не было тихо.

Я просто шел мимо, наблюдая как какой-то несчастный согнулся пополам и стонал от боли, корчился в мучениях, ждал своей очереди. У него не было денег, чтобы получить лучшее обслуживание. У врачей же не было лишней пары рук или еще одного специалиста, которого можно выдернуть в ночную смену.

Такова жизнь. Вся ее уродливая правда.

Я просто снова шел мимо до отделения реанимации, где все еще не приходя в себя после операции находилась Кристина. Не мог находиться дома и смотреть на жену и на него. Ненавидел чувствовать себя беспомощным.

Нужно было продержаться до утра, а там возможно найдут такой необходимый для Кристины препарат.

Она попала под машину. Был сильный удар.

Из протокола ГИБДД следовало, что женщина перебегала дорогу в неположенном месте. Ливневый дождь, припаркованная газель, из-за которой она буквально выскочила водителю под колеса, тяжелый большой внедорожник - все говорило о том, что шансов на хороший исход не было.

- После таких столкновений редко выживают, - уже первое общение с хирургом не вдохновило на утешающий результат.

- Сделайте редкое - возможным, - ответил я, глядя ему прямо в его глаза.

Умудренное опытом и знаниями лицо доктора Беспалова Иннокентия Валентиновича не выражало ни надежды, ни обещания. Видимо дела действительно обстояли паршиво.

- Множественные тупые травмы и внутреннее кровотечение. Мы опасаемся полиорганной недостаточности в первые сутки, если конечно она переживет оперативное вмешательство. Она ваша жена?

- Нет.

- Тогда вам лучше найти ее родных и сообщить им новости, молодой человек. Не родственникам сообщать информацию о здоровье пациентов мы не имеем права. Слышали про такое понятие как врачебная тайна?

- У меня брат - юрист.

Доктор скупо прохрипел что-то себе под нос и ушел в сторону операционной.

На телефон пришло сообщение от Паши. В тот вечер она ждала меня дома к ужину. Не удивилась, что задержался. Не упрекнула в том, что ее муж непутевый трудоголик.

Тогда я надеялся, что все можно будет решить. Я и сейчас надеюсь.

Мне удалось все устроить так, чтобы у Кристины были лучшие врачи (как оказалось лучше Беспалова здесь никого не было), оборудование, уход и препараты. Деньги решали многое. Личный контроль происходящего - все остальное.

Казалось бы, какое мне дело до женщины, которая присутствовала в моей жизни много лет назад?

Все дело в нем. Семилетнем мальчике. Роме. Я знал, что он есть, но ничего не хотел о нем знать.