Но вот где-то же нужно было оттачивать свои навыки, поэтому периодически я сбегал из дома с группкой единомышленников, и мы в самых скверных подворотнях искали приключения на свои задницы.

Мне это нравилось: постоянно ощущать в крови кипящий адреналин, а вот родителям – не очень, но постоянная опека меня просто выводила из себя, словно я не без магии родился, а без рук или ног.

По настоянию императора я начал изучать иностранные языки. Основным я выбрал японский, под удивленные взгляды домочадцев.

И я начал всерьез готовиться к жизни в Японии подальше от их высокородных глаз. Точнее, страну и перспективы я выбрал сам, если уже так ставили вопрос, то дипломатия в стране заходящего солнца, или восходящего, мне абсолютно без разницы, была единственным местом, исходя из геополитической ситуации, где я отвяжусь от этой имперской хреномути и возможно смогу жить самостоятельно. С оглядкой на империю, куда уж без этого, все же Япония наш враг навеки.

Но больше не будет этих постоянных причитаний и желаний сделать из меня дворцовую имперскую болонку. Нравился ли мой выбор родичам? Да наплевать. И теперь Петербургский университет для знатных неодаренных уже прислал подтверждение: меня зачислили на первый курс стратегического планирования и дипломатии. Именно письмо из университета заставляло маму почему-то нервничать, хотя мы с ней много раз обсуждали мои перспективы.

Так что, после окончания университета я, скорее всего, отправлюсь в консульство в Токио, где буду представлять Российскую империю, если не найдет кандидата получше, у этих, помешанных на традициях узкоглазых, которые, говорят, кое-где все еще живут во временах средневековья.

Чего не знаю, того не знаю, подтвердить этот атавизм прошлого или опровергнуть все же не в моих силах – я в Японии никогда не был и проверить данное утверждение не представлялось возможным.

Хотя, положа руку на сердце, могу смело уверить, что проверять не слишком то и хочется, поэтому Токио для меня, точнее его консульство, потолок Японской культуры, если до этого, конечно, дойдет.

Да и не пускают гайдзинов в святая святых, поэтому мы имеем очень смутные представления о том, что творится в их кланах.

– Унижай и властвуй! – провозгласил я, глядя на взбесившуюся еще больше сестру. – Сонька, выколи глаз тому, кто тебе сказал, что мужики штабелями складываются при виде мощей. У девки и вот тут должно быть, – я провел рукой на уровне груди, – и сзади. Чтобы было за что подержаться. Ты же доведешь себя скоро до того, что муж в первую брачную ночь будет полночи у тебя грудь искать, чтобы удостовериться, что его не надули и не подсунули мальчишку. Каким бы он извращенцем в итоге не оказался, а ему, как не крути, нужен будет наследник.

– Я тебе сейчас глаз выколю! – взбешенная Соня вскочила на ноги. И чего она так завелась-то? Что я такого сказал?

– Николай, прекрати дразнить Соню! – мама бросила вилку и стукнула по столу ладонью. – Взрослые люди, а ведете себя, как дети малые. – Я внимательно посмотрел на нее.

Так и есть, ее что-то беспокоит, да так сильно, что Великая княгиня Рокова даже позволила пробиться наружу чувствам. А ведь мама считается эталоном воспитанности и сдержанности.

Ну, тут нет ничего удивительного, все-таки доступная ей магия смерти требует сильной самодисциплины, чтобы случайно некрупный город в не слишком спокойный погост не превратить. И такие проявления эмоций были для нее совсем не характерны. Настолько, что я даже начал испытывать беспокойство.

– Мама, что с тобой? – я нахмурился и опустил вилку с последним куском торта. От сунувшейся было ко мне Сони я отмахнулся, и она, видя мое напряжение, тоже повернулась в мамину сторону и от удивления шлепнулась обратно на стул.