Вот только всё опять идёт не по плану. Властный руководитель сдаётся без боя, под требовательным взглядом собственного подчиненного. Судорожно сглотнув, Ленский ставит подпись, обречённо вздыхая:

– Занесите в кадры и можете быть свободны.

– Благодарю.

Ланская покидает кабинет легко и непринужденно. А я зависаю ещё на пару секунд, провожая её слишком внимательным взглядом. И криво улыбаюсь, махнув рукой встрепенувшемуся собеседнику:

– Я на минутку, Станислав Евгеньевич. Вы же не против?

Ленский глотает слова и смиренно кивает в ответ. Это я замечаю мельком, уже выскочив следом за собственным наваждением. Призраком прошлого во плоти. И даже не удивляюсь, когда нахожу её у кофейного автомата.

Сжимая пальцами горячий стаканчик кофе, Лина жмурит глаза и дышит, медленно и глубоко. Кусает губы и снова ведёт плечом. И я не могу сдержать смешок, что так и рвётся из груди. Лгунья.

Какая же она всё-таки лгунья. Что тогда, что сейчас.

– Говорят, кофе у вас тут просто великолепный, – непринуждённо замечаю, остановившись рядом с ней и прислонившись плечом к стене. И даже не удивляюсь, когда слышу ответ.

– Так себе. Ну, если вы не фанат картона.

– И всё-таки ты меня узнала, я прав? – тихо фыркнув, меняю тему. Не вижу смысла ходить кругами и слишком сильно ценю своё время. Есть вещи и поважнее, чтоб тратить его на пустой разговор ни о чём.

– Ну, предположим, – нехотя уступает Ланская, делая осторожный глоток.

В её тоне по-прежнему ни пиетета, ни интереса. Только арктический холод и безбрежный покой, от которого я откровенно морщусь. Никогда не сох по типу «снежная королева», но тут что-то пошло не так.

Или всё дело в том, что было до?

– Не хочешь выпить чашечку кофе? – кидаю я откровенный намёк, но в ответ слышу лишь тихий смех. Мягкий, ласковый и даже нежный. Такой, что настроение тут же падает вниз и я сжимаю кулак, про себя чертыхаясь.

Всё ещё задевает. Всё ещё цепляет меня изнутри. Чёртова ведьма, что тогда, что сейчас заводит с нуля без труда и особых проблем.

– Удивительно, – Василина тянет уголки губ, обозначая улыбку. – Сколько лет прошло, а они всё ещё неизменны.

– Кто?

– Артём Холодов и его подкаты. Вот только есть одна небольшая проблема, залпом допив порядком остывший напиток, Линка сминает пустой стаканчик и с силой кидает его в мусорку. Бросив на меня равнодушный взгляд, она едва слышно цокает языком. – Мне уже давно не восемнадцать. И я на ТАКОЕ больше не поведусь. Так что оставь это для кого-нибудь помоложе. Желательно без мозгов. Такой типаж тебе как-то больше подходит.

Наверное, было глупо думать, что Лина примет меня с распростёртыми объятиями после того, что у нас было. Но я все равно пру напролом.

– Я изменился, Лин. Хочешь – проверь. Давай сходим на свидание.

– Свидание? Да я бы не пошла с тобой никуда, даже если бы ты остался последним мужчиной на земле. Люди не меняются, Холодов. Тем более, такие, как ты.

Фыркает Василина и, круто развернувшись, удаляется. Я же кручу в мозгу одну сумасшедшую идею, которая кажется мне все более привлекательной по мере того, как я приближаюсь к кабинету Ленского.

– Простите, Артём Сергеевич. Так на чём нас прервали? – уточняет Станислав Евгеньевич, старательно натирая очки.

– На том, что у меня замечательная дочь. И её развитие полностью соответствует возрасту, – любезно подсказываю я и щурюсь, замечая, как Ленский начинает нервно ёрзать в кресле.

– Если вы подпишите договор, мы постараемся…

– Я подпишу договор только, если моим ребенком займётся Василина Алексеевна, – чеканю я твёрдо, и от меня не укрывается неудовольствие, проскальзывающее по лицу эскулапа.