- Чего? – засопел Грог, не очень понимая, куда я веду.

На лицах Таты и Нани были примерно такие же выражения.

- Неделя. Неделя оправданных ожиданий, неделя подтверждений всех их опасений. Мы не будем ходить на лекции, мы не будем ходить на практику, мы будем воровать еду – потому что мы не будем есть в общей столовой. И мы не будем вести переговоры.

- А что мы будем делать? – чешет пузо Пузачо, а его милые светлые кудряшки колышутся на ветру.

- Мы будем готовиться, - отвечаю с мрачным удовлетворением.

- К чему? – ещё более удивленно спрашивает Грог.

- К следующей неделе, - уже с предвкушением отвечаю я.

На лицах братьев появляется идентичное моему выражение.

Они меня поняли без слов.

- Ты хочешь… оправдать их надежды, чтобы потом убить нашей дисциплиной? – Тата поднимает бровь, глядя на меня с недоверчивым недоумением.

- Я хочу, чтобы никто, НИКТО в этой академии не мог навредить нам. Чтобы никто не мог застать нас врасплох, и никто не мог напасть на нас поодиночке. Я хочу сделать из нас не просто сплоченную команду, я хочу сделать из нас силу, с которой вынужден будет считаться сам ректор. И я не хочу погибать в первом же бою предстоящей войны. Поэтому я планирую получить все знания, которые сможет мне предоставить данная академия. Потому я буду ходить на все лекции. И я заставлю магистров и преподавателей уверовать, что я не просто отброс общества, с которым они вынуждены дышать одним воздухом некоторое время, я заставлю их уверовать, что я… что МЫ – такие же полноправные адепты этой академии. И для этого мы целую неделю будем отрабатывать нашу защиту, искать слабые места и прикрывать их сильными; мы наберём такую форму, что адепты будут вынуждены считаться с нашим присутствием, и мы добьемся уважения. Потому что, в отличие от них, мы пойдём на передовую и будем защищать честь нашего императора – пусть никто и не верит, что мы продержимся дольше пары минут. И я понимаю, что моя речь не тянет на премию Оратор Года, но всё же жду вашей реакции.

Столь стремительное окончание столь пылкого и эмоционального монолога вызвало ступор у моих однокурсников. Следующие несколько секунд они переглядывались, пытаясь словить общий настрой, а потом Грог не очень уверенно протянул:

- Я не шибко-то хочу попадать на эту самую войну…

- Сбежать с линии фронта мы всегда успеем - но для того, чтобы вырубить нашего конвоира, мы должны научиться драться вместе, - спокойно пожимаю плечами.

В стане вольнослушателей слышатся смешки. Кажется, однокурснички, наконец, отошли от шока.

Ну, хвала всем повелителям хаоса!

- Я думала, ты всерьёз про «защищать честь императора», - с явным облегчением заметила Тата.

Воевать? За этого…?

- В моём плане нет пунктов о «смерти во имя засранца», - отвечаю просто, - В моём плане есть пункт «выбраться из этой задницы».

- Мне нравится этот пункт, - кивает Нани.

- Мне тоже, - скалится Тата.

- Грог? – смотрю на него, ожидая реакции бугая.

- Хочу глянуть на этого темноволосого… - рассматривая свои ногти на наличие грязи, протянул лысый, - что же он такого сделал, что у тебя аж в заду фитиль горит.

Кисло смотрю на него.

- Он сделал то, что хотел сделать ты: посмотрел, что у меня под платьем.

Лица окружающих вытянулись от шока. Снова.

- И что он там увидел? – слегка охрипшим голосом спрашивает Грог.

- Лучше спроси – чего не увидел, и не увидит никогда, - поднимаю брови, смотрю на него с иронией, - поверь, для всех адептов академии будет лучше усвоить, что под платьем у меня нет гендерных признаков.

- И почему это? – тут же наглея, вопрошает этот… недалёкого ума бугай.