— Вот, дыши давай. А то устроила тут непонятно что, — раздраженно рычал Гардеон. Он поправил ворот длинной верхней рубахи своего замысловатого наряда. — Так что, моя маленькая гурия, будем договариваться?

— О чем?

Мужчина насмешливо изогнул бровь:

— О том, на каких условиях я сохраню тебе жизнь. И заметь, именно я, а не кто-то другой из отцов-основателей.

— То есть вы не боитесь, что я в любой момент могу превратиться в монстра?

— Я же сказал, что проблема решаема, но все зависит от тебя. Так как? — его явно сильно раздражал этот разговор, но он сдерживался.

Действительно, кто я, а кто он, чтобы тратить на меня свое драгоценное время.

— Нет, — тихо ответила я, ощущая, как легко становится в голове от выпитого.

— Что нет?

— Я не буду с вами договариваться.

Гардеон недобро сощурился:

— То есть ты готова стать бегуньей?

— Я не готова стать рабыней.

Мужчина расхохотался почти до слез и даже промокнул пальцами кончики глаз:

— Наивная дурочка, — он снова сощурился: — Я даю тебе последний шанс согласиться. Тебе понравится работать на меня. У тебя будет все, что пожелаешь. Хочешь — будешь танцевать. Хочешь — не будешь. Твоя задача будет другой.

— Предсказывать будущее? — мне это казалось абсурдом.

— И не только. Прошлое, знаешь ли, иногда предопределяет будущее.

— Я смогу и это?

— Твоя бабка может, — дернул он плечом.

Согласиться? И стать… кем?

Не согласиться? И… умереть.

— Гардеон, Гардеон, — раздалось укоризненное от двери, и в помещение неспешно вошел Берган — пепельноволосый мужчина, который выглядел не старше сорока лет — еще один отец-основатель Ковчега. Он оглядел перепуганную меня, державшуюся за щеку, и остановил взгляд на Гардеоне. — Как всегда, нетерпелив и поспешен.

При виде вошедшего я подскочила с дивана и уставилась на него во все глаза.

— Я просто привык действовать, — развалился на диване шатен.

— И к чему привели эти действия? Смотри, как ты напугал бедную девочку.

— Ей еще не так предстоит испугаться, если она не примет мое предложение, — холодно парировал Гардеон.

— Ничему-то тебя жизнь не учит, — покачал головой пепельноволосый и обратился ко мне: — Дитя, ты согласна принять предложение этого оболтуса?..

Я покосилась на мужчину, которому уже давно далеко за сто лет, но которого только что назвали оболтусом. Тот лишь фыркнул и тоже посмотрел на меня.

— …Ну же, дитя, — Берган смотрел на меня с такой понимающей отеческой улыбкой, что я с трудом сдержала слезы, увидев в лице этого отца-основателя островок своего привычного мира, который только что трещал по швам.

Глядя в его добрые глаза, я поверила, что уж он-то настоящий — не выдуманная картинка, в которую превратился образ Гардеона. И он мне обязательно поможет.

— Отец Берган, я не понимаю, что происходит. Но служить ни гурией, ни кем-то еще отцу Гардеану я не хочу.

Берган сочувственно покачал головой и повернулся к другу:

— Вот видишь, она не хочет, — и тут же отрывисто кого-то позвал. — Лейван! — В комнату вошел тот самый гвардеец, который привел меня сюда. — У девушки обнаружили мутаген. Отведи ее к бегунам, — и отвернулся, мазнув по мне ничего не выражающим взглядом.

Меня будто кипятком обдали. Я е ничего не понимала и лишь смотрела на подошедшего к вазе с фруктами Бергана.

Гвардеец схватил меня за руку и потащил к выходу, а я никак не могла отвести взгляда от Бергана и поверить, что мое доверие только что походя растоптали.

4. Интерлюдия первая. За закрытыми дверями

Интерлюдия первая. За закрытыми дверями

— Берган, это что сейчас было? Ты хоть понимаешь, что она видящая! Где мы теперь найдем другую?! Ее бабка умом тронулась и уже давно ничего путного не говорит! А Квентин, между прочим, явно что-то задумал!