Амвросий, узнав об избиении солунян, написал царю послание, в котором указывал на страшное последствие его раздражительности и советовал ему загладить свой грех слезами и раскаянием. Он написал ему, что не решится служить при нем обедню, так как пролитая императором невинная кровь вопиет на небо. Не взирая на это письмо, Феодосий в великий праздник Успения торжественным поездом прибыл в собор, надеясь приобщиться Св. Таин, и стал, окруженный блестящей свитой, подниматься по ступеням храма. Но в дверях он был остановлен Амвросием, имевшим грозный вид Божьего посланца. Приведем тут великолепные строки из поэмы «Покаяние» известного поэта Алмазова, описывающие это событие:
И царь богомольный, склонившись главой,
Обычаю Церкви послушный,
Подходит к владыке с простертой рукой,
Да знаменем крестным епископ святой
Его осенит благодушно.
Но в ужасе быстро пред ним отступил
Святитель и, взором сверкая,
«Отыди, убийца, от нас, – возгласил, —
Ты душу злодейством свою осквернил,
Как Ирод, невинных карая!
И ты, дерзновенный, помыслил предстать
Пред жертвенник храма святого,
Чтоб страшных Божественных Тайн воспринять
Средь кроткого стада Христова.
Как примешь ты Тело честное Христа
Десницей, в крови орошенной?
Как крови Господней коснутся уста,
Изрекшие суд исступленный?
Я властью, мне данной, решить и вязать От церкви тебя отлучаю,
Престану в молитвах тебя поминать И вход тебе в храм возбраняю».
«Владыко святой, – так монарх возразил
В слезах и великом смущеньи, —
И царь-псалмопевец убийство свершил,
Но Бог милосердный его не лишил
Святой благодати прощенья».
Епископ в ответ: «Ты умел подражать
Давиду-царю в злодеяньи
Умей же, как он, со смиреньем принять
Тяжелый венец покаянья.
И денно и нощно молитву твори
И в мыслях своих и устами,
Покорностью царственный дух свой смири
И грешное тело постом изнури,
И сердце очисти слезами!
Тогда-то в преддверии церкви святой,
Моля у прохожих прощенья,
Измученный, плачущий, бледный, босой,
В толпе христиан с непокрытой главой,
Предстанешь ты здесь в униженье,
Да ночью узрит в униженье твоем
Народ твой и с ним все языки,
Что царь всемогущий с последним рабом
Равны перед вечным незримым судом
Всевышняго мира Владыки».
Так гневом великим исполнясь, вещал
Царю всенародно святитель,
И грозным упрекам смиренно внимал
Могучий вселенной властитель.
Потупил он взоры, поникнул челом,
И сжалося горестно сердце,
И ужас объял, как пред страшным судом,
Бесстрашную грудь самодержца.
Он сбросил порфиру, снял царский венец
И робкой, смиренной стопою
Чрез шумные стогны в свой пышный дворец
Побрел с непокрытой главою.
* * *
И срок покаянья влачился, как век,
И девять прошло полнолуний
Со дня, как властитель во гневе изрек
Погибель мятежной Солуни.
Был праздник, но с скорбью великой в сердцах
Тот праздник встречали в Милане;
С душой сокрушенной, в печали, в слезах,
Толпились на стогнах граждане.
С лицом, изнуренным суровым постом,
Босой и полуобнаженный,
Потупивши взоры свои со стыдом,
Как сын-расточитель в отеческий дом,
Шел грозный властитель вселенной
Принесть покаянье пред храмом святым,
Смиренья высокого полный.
И с плачем и воплем великим за ним
Стремились народные волны.
Слезами и скорбью деляся с толпой,
Как с нежной семьею своею,
Дошел он до церкви и с жаркой мольбой
Во прах распростерся пред нею,
И в прах вместе с ним перед церковью пал
Народ весь и бил себя в перси,
И вслед за монархом к владыке взывал:
«Я, грешник великий, спасенья взалкал,
Отверзи мне двери, отверзи!»
И двери отверзлись. Как гость неземной,
Святитель из храма явился:
Лик мужа честного любовью святой