– Да уж, – примирительным тоном проворчал мистер Маккиско. Похоже, в семье их царил настоящий патриархат!

– Обожаю Антейля^>12, – не без вызова начала его жена, вновь обернувшись к Розмари. – Антейля и Джойса^>13. Должно быть, вы там у себя в Голливуде о таких и не слышали, но смею вам сообщить, что первый человек, опубликовавший в Америке серию критических статей об «Улиссе»^>14 – это мой муж!

– Сигареты кончились! – невозмутимым тоном заявил Маккиско. – А она всё о своём Антейле да Джойсе!

– Джойс пишет намёками… Правда, Элберт?

И вдруг она умолкла. Та самая женщина, которую Розмари видела с книгой, теперь плавала вместе со своими двумя детьми в море, и Эйб Норт, поднырнув под её мальчугана, вдруг вырос из воды, точно вулканический остров, с ребёнком на плечах. Малыш вопил от страха и восторга, а на серьёзном лице женщины читалось умиротворение.

– Это его жена? – спросила Розмари.

– Ах, нет, это миссис Дайвер. Они не из отеля. – Вновь отвернувшись к морю, она буквально пожирала купальщицу взглядом. Однако уже через мгновение её злобные глазёнки смотрели на Розмари.

– А вы и прежде бывали за границей?

– О да! Собственно, я училась в Париже.

– Ах, вот как! В таком случае вам, наверное, известно, что если хочешь отдохнуть здесь по-человечески, то надо заводить знакомства с настоящими французами! Ну скажите, что может Франция дать всем этим людям? – она кивнула в сторону берега. – Ведь у них свой собственный замкнутый мирок! Вот мы, когда сюда собирались, первым делом обзавелись рекомендательными письмами ко всем лучшим писателям и художникам, которые живут в Париже. Представляете, как нам там было здорово?!

– Отлично представляю.

– А знаете, мой муж сейчас как раз завершает работу над своим первым романом…

– В самом деле? – совершенно машинально спросила Розмари. В данный момент она вообще ни о чём особо не думала, разве что только о том, удалось ли её матери в эдакую жару уснуть.

– Принцип тот же, что в «Улиссе», вот только вместо одних суток у моего мужа – целое столетие, – воодушевлённо продолжала миссис Маккиско. – А главный герой – старомодный французский аристократ, который не вписывается в эпоху прогресса…

– Вайолет, ты прекратишь или нет? – строго остановил её мистер Маккиско. – Какой дурак станет покупать мои книги, если ты заранее растрезвонишь, что в них написано?

Добравшись до берега, Розмари набросила на свои уже изрядно покрасневшие плечи пеньюар и снова легла на солнце. Мужчина в жокейской шапочке теперь переходил от зонта к зонту, держа в руках поднос, на котором стояла бутылка и целая дюжина стаканов. Вскоре выпивка так сблизила всех его друзей, что более десятка зонтов сбились вместе, образовав один огромный навес, под которым теснилась вся компания. Как она поняла, кто-то из них нынче вечером собирался уезжать, и в связи с этим решено было устроить прощальную вечеринку. Даже носившиеся по пляжу дети интуитивно чувствовали, что источник веселья находится где-то здесь, и старались держаться к нему поближе. Что же касается самой Розмари, то она ни на минуту не сомневалась, что этим источником является не кто иной как человек в жокейской шапочке.

И море, и небо словно застыли под палящим полуденным солнцем; даже белые очертания находящихся за пять миль отсюда Канн представлялись не более чем иллюзией свежести и прохлады. Вот на горизонте показался малиновый парус, и вслед за лодкой из открытого моря в бухту ворвался пенистый тёмно-синий поток. Казалось, всё живое на целом побережье вымерло, и только здесь, при жидком свете проникающих в просветы между зонтами лучей, сверкают краски, стоит нескончаемый гул людских голосов и кипит жизнь.