Тело Миртл Уилсон, замотанное в одно одеяло, а потом еще в одно одеяло, как будто ей было холодно в эту жаркую ночь, лежало на верстаке у стены, и Том стоял спиной к нам, склонившись над ним неподвижно. Рядом с ним стоял полицейский, подъехавший на мотоцикле, который, смахивая пот, записывал в маленькую книжечку фамилии, то и дело исправляя записанное. Поначалу я не мог определить, откуда доносились эти громкие стоны и причитания, разносившиеся гулким эхом по пустому гаражу, но потом я увидел Уилсона, который стоял на пороге своей конторы, качаясь взад и вперед и держась обеими руками за косяки двери. Какой-то человек говорил ему что-то тихим голосом и норовил время от времени положить руку на его плечо, но Уилсон ничего не слышал и не видел. Его глаза медленно опускались от качающейся лампочки на потоке к верстаку с телом у стены и затем резко поднимались снова к свету; он непрерывно издавал громкий, жуткий вой:

– О, Бо-оже мо-ой! О, Бо-оже мо-ой! О, Бо-оже! О, Бо-оже мо-ой!

Вдруг Том резко поднял голову и, осмотрев гараж стеклянными глазами, пробормотал что-то невнятное полицейскому.

– М-а-в-говорил полицейский, – о…

– Нет, «р», – поправили его, – М-а-в-р-о…

– Да ответьте же мне! – прошептал Том раздраженно.

– «р», – произносил полицейский, – «о»…

– «г»…

– «г». – Он поднял голову, когда широкая ладонь Тома вдруг резко опустилась на его плечо. – Что вам нужно, гражданин?

– Что здесь случилось? Это все, что я хочу знать.

– Автомобиль сбил ее. Мгновенная смерть.

– Мгновенная смерть, – повторил Том, глядя перед собой немигающими глазами.

– Она выбежала на дорогу. Сукин сын даже не остановился.

– Было две машины, – сказал Михаэлис. – Одна подъезжала, одна отъезжала: понимаете?

– Отъезжала в какую сторону? – спросил полицейский заинтересованно.

– Машины ехали в противоположные стороны. – Она… – его рука поднялась было, чтобы показать в сторону одеял, но замерла на полпути и снова опустилась, – она выбежала на дорогу, и та, что ехала из Нью-Йорка, сбила ее на скорости тридцать или сорок миль в час.

– Как называется это место, где мы сейчас находимся? – спросил полицейский.

– У него нет названия.

Подошел бледный, хорошо одетый негр.

– Это была желтая машина, – сказал он. – Большая желтая машина. Новая.

– Очевидец аварии? – спросил полицейский.

– Нет, но эта машина обогнала меня дальше по дороге на скорости точно больше сорока. Выжимала пятьдесят, а то и все шестьдесят.

– Подойдите сюда; скажите свою фамилию и имя. Да подождите! Я хочу услышать, как его зовут.

Некоторые слова этого разговора, должно быть, дошли до Уилсона, который стоял и раскачивался в дверях конторы, так как в его причитаниях появилась новая тема:

– Мне не нужно говорить, что это была за машина! Я знаю, что это была за машина!

Наблюдая за Томом, я увидел, как напрягся под плащом комок мышц на его лопатке. Он быстро подошел к Уилсону и, став перед ним, крепко схватил его за запястья.

– Тебе надо взять себя в руки, – сказал он грубым, но успокаювающим голосом.

Взгляд Уилсона упал на Тома; он встал на цыпочки и упал бы на колени, если бы Том не удержал его в вертикальном положении.

– Послушай, – сказал Том, слегка потрясая его. – Я прибыл сюда всего минуту назад, из Нью-Йорка. Я пригнал тебе тот кабриолет, о котором мы говорили. Та желтая машина, которую я вел сегодня днем, была не моя: ты слышишь? Я не видел ее весь вечер.

Только негр и я находились достаточно близко, чтобы услышать то, что он сказал, но полицейский уловил что-то в тоне голоса и посмотрел в нашу сторону свирепым взглядом.